– Нет, – опять хмурится. – Была бы куртка, я бы и ее еще надела, – бурчит недовольно.

Наблюдаю, как Маша ложится на диване и запахивается одеялом. Желаю ей сладких снов и выхожу.

Я знаю человека, который тоже не спит и который поможет мне с приютом. Объясняю ему проблему и прошу сделать все, чтобы земля осталась у приюта.

Теперь я тоже могу идти спать. В свою комнату. В свою кровать.

Но вместо этого иду в гостиную. Не дает мне покоя Маша. А вдруг опять что учудила?

Осторожно заглядываю. Тишина. Подхожу к дивану.

Маша спит. Набегалась за день. Похоже, сразу же и отрубилась.

Я провожу пальцами по ее волосам, потом по скуле.

Спит.

Не хочу я в свою кровать идти. Не хочу там один спать. Тут и диван широкий вон какой. Мы вдвоем отлично уместимся.

Аккуратно, чтобы не разбудить Машу, ложусь рядом и ныряю под одеяло. Так хочется поцеловать девчонку. А внутри все сводит от удовольствия.

Но тут Маша морщится и начинает что-то бормотать во сне. Я замираю. Боюсь разбудить ее – ведь прогонит. А я не хочу уходить. Мне так хорошо рядом с ней.

Но Маша не просыпается, лишь переворачивается на другой бок и ложится ко мне спиной, а потом… потом она выпячивает попку свою и упирается ей прямо мне туда, где и так уже все свело от нереализованных желаний.

Я стискиваю зубы, но не отодвигаюсь. Ну, когда еще она так прижмется ко мне? Мягко обнимаю ее за талию и носом утыкаюсь в шею.

Кайф.

Маша опять что-то бормочет во сне.

– Тихо, принцесса, тихо, – шепчу ласково я, касаясь губами ее кожи. – Все хорошо. Тихо. Спи.

И сам еще сильнее прижимаюсь к ней бедрами.

Руслан

Давно я так хорошо не спал. И просыпаться не хотелось. Но не хотелось просыпаться еще и потому, что опять ведь облом ждет. А с утра так хочется ласки. От Машеньки ласки. Когда же она уже сдастся? Вредина мелкая.

Вдруг раздается кашель. Открываю сначала один глаз. На меня внимательно смотрит Маша. Открываю и второй глаз.

– Доброе утро, – улыбаюсь и тянусь к ней губами. Не сбежала же. Только лицом повернулась, хотя я сейчас с удовольствием бы прижался к ее попке.

– Почему ты здесь? – Маша, все-таки, не дает себя поцеловать.

– Это мой дом, – усмехаюсь.

– У тебя кровати нет?

– Есть. Но ты же не захотела там спать.

– Потому что я хотела спать одна.

– А я хотел с тобой спать, Маш. Во всех смыслах, – дергаю бровью. И вместе с ней дергается и Руслан-младший. Ох, и нелегко ему! Столько часов быть в сантиметре от цели! – Маш, – зову ее, проводя рукой по спине, останавливаюсь на пояснице. Хотя очень хочется спуститься ниже и сжать. Но нет, Руслан, мы же поняли, что здесь надо по-другому, да? – Ну, сделай мое утро идеальным, – прошу я.

– Это как? – спрашивает настороженно и чуть отодвигается, но я придвигаюсь, сокращая между нами расстояние.

– Один поцелуй, – улыбаюсь.

Фыркает опять. Когда-нибудь я припомню ей все эти фырканья в свой адрес. Припомню! За все ответит!

– Не просто же так, Маша, – решаю схитрить. – Приют на месте останется.

– Да?! – глаза вспыхивают, Маша пытается встать, но я удерживаю. Не хочу вставать! Мы так хорошо лежим. – Но как? Подожди, ты не врешь? Ты же спал, – смотрит теперь недоверчиво.

– Я все успел до того, как уснул. Я не смог бы лечь спокойно, зная, что собачкам грозит выселение, – говорю наигранно грустно. – А вот кто-то смог, – смотрю на нее укоризненно.

Маша хмурится, опускает взгляд и начинает кусать губы. Совесть она такая. Собачек ей значит жалко. А меня?

Смотрю на белые зубы, прикусывающие пухлые губки. Сладкие.

Беру ее за подбородок.

– Маш, – шепчу и пытаюсь успокоить дыхание. – Один поцелуй. Да?

Не дожидаюсь ответа и сам тянусь к ней. Маша не сводит с меня взгляда, но не брыкается хотя бы. И я касаюсь губами ее губ. Мягко, чтобы не спугнуть. Хотя на самом деле мне хочется наброситься и впиться в них со всей силы. Прикусить нижнюю губу и оттянуть ее. А потом…

Но останавливаю полет фантазии.

Не отрываясь от губ, обнимаю Машу и еще ближе придвигаю к себе. Просовываю ногу ей между коленок.

Чувствую, что начинаю терять контроль над собой. Отрываюсь от нее и глубоко выдыхаю.

– Маш, – лбом касаюсь ее лба, – измучила ты меня. У меня крыша едет. Ну, пожалей меня? Хоть немного?

– Как? – шепчет Маша, заглядывая мне в глаза. – Я не буду…

– Просто будь поласковее, – не даю ей договорить. – Ну, дай мне шанс. Попробуй узнать меня поближе? Я ничего не сделаю тебе, если ты сама не захочешь. Правда. Вот я сейчас хорошо же веду себя? – а сам веду ногу с коленок выше. – Не делаю ничего, что тебе не понравилось бы. Да, маша?

Рука сама спускается ниже, с поясницы на бедро. О да. Еще немного.

– Ну, хватит, – вдруг произносит Маша. – Мне уже не нравится.

– Обманщица, – улыбаюсь я, большим пальцем проводя по ее губам. – А мурашки от чего?

– От холода.

– Так, иди я согрею, Маш.

– Нет.

Звучит как приговор. Приговор Руслану-младшему.

Опускаю голову и вздыхаю. Ну, что с ней делать?

– Мне домой пора, – слышу голос Маши. – Одолжи, пожалуйста, мне денег на такси.

– Сам отвезу, – бурчу я, спрыгивая с дивана. – В душ только схожу, – кошусь на нее.

Взгляд Маши падает мне ниже пояса – ну да, там все красноречиво. Слова не нужны.

Усмехаюсь и Маша тут же отворачивается. А я иду в душ. Опять.

Это раздражает и злит. Но почему-то я чувствую, что недолго мне осталось душить одноглазого змея. Одеваюсь и возвращаюсь к Маше со своими вещами.

– Вот, переоденься. Не в халате же ехать.

– Отвернись, – говорит она, рассматривая мои штаны и толстовку.

Я без споров разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Без споров, потому что в отражении в плазме я отлично вижу Машу. Засовываю руки в карманы и сжимаю их в кулаки, когда она, надев штаны, спускает халат, чтобы надеть толстовку.

Надо отвернуться. Надо. Так будет легче, Руслан. Отвернись.

Не могу! Мазохист проклятый.

Маша поворачивается ко мне спиной, торопится и роняет толстовку. И нагибается.

Черт.

Это выше моих сил.

– Я в коридоре подожду! – рычу я и срываюсь с места.