– М-да, – произнес Мирский, отойдя от тела покойного. – Ну что я могу сказать, Павел Андреевич. Никаких внешних повреждений на трупе нет. То есть я могу сказать определенно, в покойного никто не стрелял, его не душили, не били по голове дубинкой или кастетом, не кололи ни ножом, ни шилом.

– От чего же тогда он умер? – остановившись посреди пустого зала, спросил Чернышов.

– Определенно это можно будет сказать только после вскрытия.

– Необходимо сделать вскрытие как можно быстрее.

– Увы. – Мирский развел руками. – Не раньше чем через двенадцать часов. Пока кровь в сосудах не свернется.

– Ясно, – тяжело вздохнул Чернышов. Он отвернулся от эксперта и заметил меня. – Где Олег?

– На улице, перед входом. Попросил у меня сигареты. Одну уже изжевал, сейчас дожевывает вторую, – ответил я Чернышову.

Олег Муромцев не курит, и то, что он тем не менее попросил у меня сигареты, свидетельствовало об огромном волнении.

– Позови его, – обратился ко мне Чернышов.

Я послушно вышел на улицу и вскоре вернулся в зал вместе с Олегом. Не знаю, как выглядит человек, только что переживший бомбежку или артобстрел. Но, по-моему, Олег сейчас выглядел не лучше. У него мелко дрожали руки, а под глазами залегли темные круги.

– Его убили, Павел Андреевич? – Олег слегка кивнул головой на прикрытый простыней труп.

– Мирский считает, что нет, – ответил ему Павел Чернышов. – Во всяком случае, на теле он не обнаружил внешних повреждений.

– Но ведь Берш так и не приехал. Значит, он знал, что Варенников умрет. Знал наверняка! Значит, это было убийство.

Что ж, по-своему, Олег прав. Берш мог не приехать в ресторан только в одном случае – он заранее был уверен, что человек, который просил его о встрече, вскоре умрет.

– Олег, если это было убийство, значит, здесь должен был появиться убийца. А ведь ты сам говорил, что к Варенникову никто не подходил, – возразил Чернышов.

– Никто, Павел Андреевич! Я все время следил за ним! Он ни с кем не разговаривал, и к его столику никто не подходил, кроме официантки.

– А может, это она? – высказал я шальное предположение. – Сыпанула яд ему в пищу или в выпивку, и все дела.

– Гм, нет, – отрицательно кивнул Чернышов. – Девушка работает в ресторане уже третий год, характеризуется положительно, ни в каком криминале ранее замечена не была. С чего бы ей травить клиента.

– Да это я просто рассуждаю вслух. Ядом обычно женщины пользуются… Вот я и предположил.

– Да с чего ты вообще взял, что его отравили?! – повысил голос Чернышов.

– Да я же говорю – вслух рассуждаю, – ответил я и поспешил спрятаться за спину Олега Муромцева.

От дальнейшего проявления начальственного гнева меня спасло появление главы следственной бригады, который объявил Чернышову, что все свидетели переписаны и отпущены по домам. На этом начальник дежурной следственной бригады считал свою миссию выполненной, и вскоре вся бригада отправилась обратно в управление. Примерно через четверть часа подъехала машина из морга судебной медицины. Двое дюжих санитаров завернули тело депутата в черный пластиковый мешок и вынесли из ресторана. Мирский уехал вместе с санитарами на их машине. Последней покинула опустевший ресторан наша оперативная группа…

Не успел наш начальник дочитать до конца рапорт Олега, как на столе зазвонил телефон. Чернышов снял трубку, долго слушал молча, потом задал несколько уточняющих вопросов и, наконец закончив разговор, положил трубку на место. Его следующее действие даже нас, знавших начальника не первый год, и то заставило удивиться. Чернышов опять взял в руки рапорт Олега и одним движением разорвал его.

– Вскрытие показало, что Варенников умер в результате остановки сердца. Следов яда в его организме не обнаружено, – объявил он нам результат медицинской экспертизы и, взглянув на Олега, добавил: – Нашего депутата никто не убивал, он умер сам, поэтому ты ни в чем не виноват. И этот рапорт, – Чернышов указал на две половинки разорванного листа, – придется переписать.

– Ясно, Павел Андреевич. Перепишу.

Олег старался сдержать эмоции, но я-то видел, что его настроение заметно улучшилось. Пока я наблюдал за реакцией моего друга, Чернышов перевел взгляд на меня и приказал:

– А ты сейчас съезди в морг и привези заключение о причине смерти Варенникова.

В морг – так в морг. Для того чтобы снять камень с души друга, я готов отправиться куда угодно.

22.05, вторник, 11.50

Приехав в морг, я отправился разыскивать Дениса Валерьяновича Мирского, который, по моим представлениям, должен был делать вскрытие покойного депутата Варенникова. Мирского я не нашел, зато около одного из кабинетов столкнулся с молодым парнем, который оказался опером-стажером Карачаровского РОВД. Милицейский лейтенантик, как и я, тоже приехал в морг за заключением экспертизы и сейчас ждал ее результатов.

Расставшись с лейтенантом, я продолжил свои поиски и в конце концов выяснил, что Денис Валерьянович еще в восемь утра сдал свое дежурство другому эксперту-патологоанатому. Именно этот ранее незнакомый мне эксперт, оказавшийся молодым мужиком примерно моего возраста, и провел вскрытие, на основании которого вынес заключение о причине смерти Георгия Яковлевича Варенникова.

– И стоило тебе ехать ради этой пустой бумажки, – заметил патологоанатом, передав мне заполненный бланк судебно-медицинской экспертизы.

В словах эксперта отчетливо прозвучала ирония, и я позволил себе поинтересоваться:

– Почему же пустой?

– А на хрена тебе заключение, где причина смерти не установлена? – задал он мне встречный вопрос.

– То есть как это не установлена? – удивился я. – Вы же здесь сами написали: «Сердечно-сосудистая недостаточность».

– А было бы лучше, если бы я написал, что мужик умер в результате вскрытия? – ехидно ухмыльнулся эксперт. – Что, не догоняешь? – Очевидно, у меня было такое лицо, что эксперт просто не мог не задать свой последний вопрос. – Ладно, пойдем со мной.

Повернувшись ко мне спиной, он пошел куда-то в глубь морга по пустому коридору. Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Причем последовать вопреки своему желанию! Так как я помнил, что этот коридор заканчивается помещением, где хранятся доставляемые в морг трупы. Не так давно Мирский уже устроил для меня «экскурсию», повторять ее у меня не было никакого настроения. Тем не менее я мужественно собрал свою волю в кулак и вслед за экспертом вошел в зал, который, собственно, и являлся настоящим моргом. Патологоанатом остановился возле одной из каталок и откинул клеенку с распростертого на ней обнаженного женского тела.

– Вот, смотри сюда, – произнес эксперт. – Здесь причина смерти понятна. Множественные ушибы, черепно-мозговая травма плюс удушение. А в твоем случае…