Жеральдина выглядит шикарно. Она умеет себя подать. Интуитивно всегда выбирает выгодную для себя позицию. Папарацци могут появиться в любой момент, она все равно выйдет красавицей на фото. Это у нее в крови. Я смотрюсь рядом с ней гадким утенком. У меня нет ее осанки, ослепительного кулона и декольте, привлекающего взгляды мужчин. Даже меню она держит по-особенному. Словно королева, собирающаяся читать речь своим верноподданным.

— Я буду, — произносит она, — моцареллу с помидорами. А потом два десерта…

— Я возьму то же самое, но, чур, я угощаю. И не спорь.

Она жестом подзывает официанта, который мчится к ней со всех ног. Думаю, меня он даже не заметил. Не удивлюсь, если он спросит у нее, не принести ли мисочку воды для ее домашнего питомца.

— Мне будет тебя не хватать, Жюли.

— Мне тоже, но мы ведь можем видеться.

— Очень на это надеюсь. Я была в шоке, когда узнала, что ты уходишь из банка, чтобы стать булочницей. Знаешь, меня это навело на размышления о собственной жизни…

«Боже мой, что я наделала!»

— …Нужно обладать смелостью, чтобы так кардинально изменить свою жизнь, как ты это сделала. Я решила последовать твоему примеру. Собираюсь записаться на конкурсные испытания в банке. Хочу подняться по карьерной лестнице как можно выше. Знаю, что это будет нелегко, потому что у меня не все получается, но я буду работать над собой и попытаю удачу.

— Это отличная мысль.

— Ты меня вдохновила, Жюли.

— Тем лучше. А что с Мортанем?

— С Рафаэлем? Это любовь. Нужно было просто получше его узнать.

«А главное, влепить ему пощечину».

— У вас все серьезно?

— Еще рано об этом говорить. Он хочет пятерых детей и уже показывал мне фотки дома, который собирается нам купить, но я так далеко не планирую. Но все же, скажу тебе честно, я представляю себя рядом с ним.

— Жеральдина, можно тебя кое о чем попросить?

— Все, что захочешь.

— Не могла бы ты снять свои очки? Они меня нервируют.

— Почему бы и нет? Я знала одного кастрированного йоркшира, на которого это производило точно такой же эффект. Как только он видел кого-нибудь в темных очках, сразу начинал лаять как ненормальный и даже кусался. Ты ведь не станешь лаять, Жюли?

«Нет, но, возможно, укушу тебя, чтобы дать понять официанту, который возвращается с нашими тарелками, что я надеялась получить мисочку с кормом… Кстати, может, именно из-за своей собачьей сущности я вечно придираюсь к кошкам».

— Мне просто хочется видеть твои глаза.

— Ты находишь их красивыми? — с невинным видом спрашивает она, принимая позу кинозвезды.

Официант ставит перед нами две тарелки. Жеральдина смотрит на содержимое с присущим только ей видом. Что творится у нее в голове? Наука много бы выиграла, узнав ответ. Жеральдина подмигивает мне. Я чувствую, что сейчас она выдаст очередной шедевр:

— У меня всегда одна проблема, когда я ем моцареллу с помидорами.

— И какая же?

— Я все время думаю, почему они не сделают белые помидоры и красную моцареллу. Это было бы не так заурядно, не находишь?

— Приятного аппетита, Жеральдина.

Не знаю, как у вас, но поначалу в моей жизни было лишь два вида людей: те, кого я обожала, и те, кого ненавидела. Мои лучшие друзья и мои заклятые враги. Те, для кого я была готова на все, и те, кому желала смерти. С тех пор я повзрослела. Между черным и белым обнаружились и другие оттенки цвета. Теперь мне встречаются люди, которые не то чтобы мои друзья, но которых я все же немного люблю. И наоборот, те, кого я принимаю за близких, без конца втыкают мне нож в спину. Не думаю, что это открытие означает, будто я изменила своим принципам или утратила целостность натуры. Это просто другой взгляд на жизнь. И именно благодаря ему я сейчас получаю искреннее удовольствие от общения с этой курицей Жеральдиной Дагуэн. Мир стал бы более унылым и в конечном счете менее красивым без таких людей, как она.

Мой первый настоящий рабочий день в булочной. Теперь я официально продавщица. Папа с мамой позвонили мне вчера вечером, чтобы пожелать удачи, Софи тоже. Все спрашивают, когда я собираюсь возобновить учебу… Я все надеялась, что Рик тоже проявится, но так и не видела его с прошлых выходных. И даже не знаю, поменял ли он с Ксавье свой водонагреватель. Я уже раз пятьдесят проверяла, не разрядился ли мой телефон, не включен ли виброзвонок, но нет — ни звонков, ни сообщений не было. Видимо, Рику снова понадобилось «кое-что» сделать.

Когда я пришла в булочную, Дени, кондитер, вышел, чтобы поздравить меня с вступлением в их команду. Покраснев, он пробормотал какую-то фразу, в которой я ни слова не поняла, но это было очень мило. Жюльен тоже хорошо меня принял. Один из рабочих помахал мне рукой. Его зовут Николя, он довольно симпатичный. Ванесса, похоже, свыклась с мыслью, что я стала частью обстановки. Может быть, она тоже начинает испытывать нечто вроде ностальгии при мысли о том, что скоро отсюда уйдет? Мне прекрасно знаком этот феномен.

Выкладывая пончики на серебряный поднос, мадам Бержеро сразу же задает тон:

— С сегодняшнего дня работы прибавится. Люди начинают возвращаться из отпусков.

Сразу после открытия народу было немного. Я сказала себе, что она, возможно, ошиблась и все еще продолжают отдыхать. Но не тут-то было. После девяти утра поток страждущих уже не иссякал. Мы тщетно старались работать быстрее, очередь все росла, выходя за пределы магазина. В банке я никогда не видела такого количества толком не проснувшихся клиентов. Многие из покупателей были загорелыми. Подростки, подходя к прилавку, перечисляли нужные продукты, словно по выданному родителями списку, который они старательно выучили наизусть. Иногда люди в нескольких словах рассказывали о своем отдыхе. Мадам Бержеро любезно отвечала одними и теми же фразами, следя, однако, за тем, чтобы не использовать одинаковые слова, обращаясь к людям, которые уже могли их слышать в очереди. Представляете, какая для этого нужна память? «Судя по вашему загару, погода была хорошей». «Главное — это быть с семьей». «Сама я там никогда не была, но слышала, что это прекрасное место». «Как-то раз я видела репортаж по телевизору, это очень красиво, вам повезло». «Полагаю, питание там хорошее, но у нас все равно лучше!» Тридцать лет в профессии. У нее десятки подобных фраз в запасе. Только за это утро я слышала каждую по меньшей мере раз десять. Когда с отдыха вернутся все постоянные клиенты, она уберет свои фразы до следующего года, как новогодние украшения. Большинство покупателей провели свой отпуск во Франции, некоторые ездили за границу; многие из них были одеты в пляжную одежду, как бы желая еще немного продлить атмосферу отдыха. Те, кто стремился произвести впечатление, громко рассказывали о своем сказочном отдыхе на далеких райских островах.

В середине утра в булочную вошла маленькая девочка. Я не могла отвести от нее глаз. Показалось, что это я сама, только двадцать лет назад. Такая же робкая, в скромном платьице. Она прилежно со всеми поздоровалась и попросила дать ей багет. Когда мадам Бержеро протянула ей сдачу, девочка пересчитала монеты и бросилась к витрине с конфетами. Мне было прекрасно знакомо ее состояние в эту секунду, когда возможно все. Пусть денег хватает только на одну конфету, но, прежде чем ее выбрать, ты обладаешь властью взять каждую из них, то есть все. Это волшебный момент. И я впервые наблюдаю за ним с другой стороны прилавка. Теперь я понимаю, почему мадам Бержеро каждый раз выглядела такой растроганной. Девочка выбрала конфету в виде маленькой бутылочки с колой. Я до сих пор помню ее вкус. Сначала вы чувствуете, как она пенится во рту и на языке тают крупинки сахара. Постепенно конфета становится мягкой, и вы жуете ее, жмурясь от удовольствия… Я бы сама хотела обслужить девочку, но ею занялась Ванесса. Ничего, она наверняка придет еще.