Катерина приготовила Сергею сюрприз. В гостиной на диване были разложены черные слаксы из плотной хлопковой ткани, пестрая шелковая рубашка, темно-синий пиджак свободного покроя, мягкие кожаные туфли и длинная черная куртка из прекрасно выделанной кожи.

— Примерь, Сереженька, — улыбнулась явно довольная собой Катерина. Однако улыбка ее быстро погасла, натолкнувшись на сердитый взгляд Челищева.

— Я тебе что — клоун, чтобы маскарады всякие устраивать? Катерина вспыхнула.

— Да с тобой, Сережа, видно, как с маленьким возиться нужно, все объяснять и разжевывать! Встречают, как ты знаешь, по одежке и только провожают по уму… Тех, кто до проводов доживает… Ты когда в прокуратуре служил, мундир носил — ничего, не надорвался? Хотя он тебе, наверное, не казался верхом модельерного искусства? Так и это, — Катерина кивнула на диван. — Спецодежда, если угодно. Можешь в свободное время ходить в чем хочешь, хоть в ватнике! А на работе — будь любезен, соответствуй!

Катерина возмущенно передернула плечами и отвернулась. Сергей неловко переступал с ноги на ногу, с неудовольствием понимая правоту ее слов.

— Ну ладно, Катюха, не заводись… Ну, не подумал я. Да и денег у меня нет, чтобы за все это барахло рассчитаться…

Катя подошла к Челищеву, посмотрела на него жалостливо, как на тяжелобольного, и сказала спокойно:

— Знаешь, по-моему, сегодня не твой день. Ты что ни скажешь — хоть стой, хоть падай… Расслабься, Сережа! Мы же свои, не чужие… Ну что ты колючки все время выставляешь, словно еж какой-то?

Катерина подошла совсем близко и положила Сергею руки на плечи. Нет, не то чтобы обняла — а так, положила. У Челищева от близости ее губ и груди стало перехватывать дыхание. И глаза. Не глаза, а какие-то зеленые водовороты, Сергей глянул в них — и словно за барьер какой-то попал, сам не заметил, как тонуть начал. Из оцепенения его вывел голос Кати:

— А за одежду — платит фирма. За спецодежду! — Она засмеялась, довольная результатом короткого соревнования в гляделки.

— Через полчаса ко мне придет мой мастер. Тебе нужно сделать нормальную стрижку, а то ты весь, как папуас прямо. И усы тебе ни к чему, они тебя старят! Давай, пока его нет — по чашечке кофе, а потом — будем из тебя нового человека делать!

Сергей, махнув на все рукой, пошел за хохочущей Катериной на кухню. Пожилой парикмахер-армянин долго колдовал над волосами Челищева в огромной ванной комнате с черным кафелем и зеркалами. У Кати в этой комнате стояло настоящее косметическое кресло с фенами и какой-то еще электроникой, которую Сергей видел впервые.

Закончив, парикмахер аккуратно стряхнул остриженные волосы Сергея на пол и сказал:

— Теперь я рекомендую — в душ. Все волосы все равно не вытряхнешь.

Сергей пожал плечами и обреченно кивнул. Пока он плескался под меняющей направление и мощность струей, ему показалось, что кто-то зашел в ванную, покрутился в ней и вышел, но из-за плотной занавески Сергей не смог увидеть, кто это был. Когда он, вытершись, вылез из ванной, то обнаружил, что старая его одежда, включая белье и носки, куда-то пропала, а вместо нее на косметическом кресле лежат обновки.

Сергей причесал влажные остатки волос и начал неторопливо одеваться. Закончив, он подошел к огромному, в полстены, зеркалу и чуть не отшатнулся. На него смотрел огромный (видимо, зеркало чуть увеличивало) незнакомый парень, чья одежда, прическа и глаза оставляли очень мало места для фантазий по поводу его рода занятий.

— Вот это да-а! — прошептал Челищев, глядя на свое отражение, и недоверчиво провел пальцем по верхней губе, которую еще полчаса назад украшали усы. Двойник повторил его движение, и только тогда Сергей окончательно уверился, что видит в зеркале себя.

Катерина, увидев преобразившегося Сергея, чуть не упала.

— Ну, знаешь! — с каким-то испугом сказала она Челищеву. — Ну-у!… А еще говорят, что не одежда красит человека… Подожди, я сейчас! — И Катя убежала в спальню. Через пару минут она вынесла оттуда массивную золотую цепь с крестом, украшенным рубинами.

— Надень-ка… Это Олега… Он против не будет… А тебе надо — для завершения образа по системе Станиславского.

У Сергея шевельнулось какое-то воспоминание о плохой примете — что, мол, нельзя чужой крест примерять… Но в этот момент Катя потянулась застегивать цепь у него на шее, коснулась его своей грудью, и неприятный осадок рассеялся.

Катя и Сергей подошли, держась за руки, к старинному зеркалу и оттуда долго и с удивлением рассматривали друг друга. До чего же красивая в том зеркале стояла пара!

Утром следующего дня Сергей поехал на «стрелку» с Рамазаном. За рулем сидел Толя-Доктор, на заднем сиденье расположились Саша-Танцор и некто Гусь, долговязый парень с нервным лицом, бросавший на Челищева время от времени неприязненно-недоверчивые взгляды. Узнав, что местом встречи выбрано кафе-мороженое на улице Марата, Сергей хмыкнул, вспомнив о неравнодушном отношении Доктора к мороженому. Похоже, о месте стрелки договаривался именно он, решив совместить приятное с полезным. В машине стояла напряженная тишина, несколько разбавленная мягким шуршанием шин по асфальту. Ухабы и рытвины почти не чувствовались.

— Да, хорошая машинка BMW, — глубокомысленно заметил Челищев, пытаясь завязать разговор.

Толик-Доктор важно кивнул и «расшифровал» эту аббревиатуру, правда, по первым двум буквам: «»Боевая машина братвы». Классная тачка».

Народа в кафе было немного. Сергей сел за столик у окна, Танцор с Доктором взгромоздились на высокие табуреты у стойки (Доктор сразу заказал себе двойную порцию мороженого с тертым шоколадом и орехами), а Гусь подошел к каким-то девчонкам у самого входа. Сторонний наблюдатель вряд ли сразу бы определил, что все четверо — одна, так сказать, компания. Минут через пять у дверей кафе завизжали тормоза. В зал уверенно-неспешной походкой вошел брюнет лет тридцати с чуть раскосыми глазами. Двое его спутников остались у входа неумело изображать нетерпеливых влюбленных, поглядывающих на часы. Краем глаза Челищев заметил волчью усмешку Танцора, который, казалось, увлеченно изучал витрину бара. Брюнет огляделся и пошел к столику Челищева. Шаги его были уверенными, но Сергей сразу отметил наметившуюся рыхлость его фигуры и некоторую нервозность или, скорее, недостаточную плавность движений. «А ты, батенька, похоже, наркуша», — подумал Сергей, и в этот момент брюнет плюхнулся без приглашения за стол.

— Я Рамазан. Ты что хочешь? Сергей с любопытством глянул в желтоватые глаза Рамазана. Зрачки у него, как и ожидал Челищев, были расширенными. Челищев усмехнулся и сказал:

— Когда к людям за стол садишься, разрешения нужно спрашивать.

Рамазан дернулся и наклонился вперед:

— Ты че мне уши полощешь, фраер?! Сергей приятно улыбнулся и негромко сказал:

— Тормози. Ты зачем сегодня пришел, помнишь?

Рамазан откинулся назад и прищурился:

— Ты че, от Адвоката, что ли? Рамазан был плохим психологом. Иначе он заметил бы, как в самой глубине глаз Челищева начали разгораться холодные черные огоньки.