По случаю растраты Политковским огромной суммы из инвалидного капитала, граф Орлов подал мысль Ивану Алексеевичу Яковлеву сделать денежное пожертвование в пользу того капитала. Граф Орлов полагал, что прилично было бы Яковлеву написать к Государю письмо следующего содержания: «В порывах молодости я проиграл Политковскому довольно значительную сумму, и заплатил ему оную. Политковский разгласил, что эта сумма даёт ему возможность вести такую роскошную жизнь, какую он вёл, и, таким образом, я сделался невольною причиною, что его начальники вдались в обман, который не мог бы иметь места, если бы я никогда с Политковским не имел денежных счетов, а потому прошу Ваше Императорское Величество позволить мне внести в инвалидный капитал миллион рублей серебром… И чтобы я сим действием мог выразить мою признательность нашему правительству и Вам, всемилостивейший Государь, за те попечения, при которых возросло состояние моего покойного родителя»

Поразительный всё ж таки документ!

Шеф корпуса жандармов не просто посоветовал Ивану Яковлеву пожертвовать миллион рублей серебром в фонд комитета о раненых военного министерства, но ещё и буквально продиктовал текст письма, которое тот должен послать императору. Сильно, и даже очень сильно, ничего не скажешь!

Так что никакого добровольного пожертвования не было и в помине.

Иван Яковлев в точности исполнял полученное им жесточайшее предписание, и ни малейшей отсебятины не мог себе позволить. Самый тон записи Дубельта показывает, что имело место именно строжайшее предписание, а не совет. Яковлеву был даже продиктован текст письма к государю.

И получается, что миллион у Яковлева просто отобрали, выдрали. Так сказать, дабы пополнить бюджет комитета о раненых, разорённый Политковским.

И пришлось-таки Яковлеву раскошелиться!

Любопытно, не правда ли?!

И любопытно, и поучительно, как мне кажется.

Но история, однако, получилась не очень красивая.

Думаю, император Николай Павлович и представить себе не мог, что в данном случае вообще не было никакой благотворительности, а имело место самое чистейшее вымогательство, и совершенно оно было ближайшим его помощником.

При этом граф Орлов, принуждая Ивана Яковлева расстаться с миллионом рублей, думал не о собственной выгоде, а том, чтобы государь пришёл в отличное расположение духа.

Таким именно образом шеф корпуса жандармов заботился о пользе и процветании своего Отечества. Как видно, он был уверен, что без насилия над волей подданных империи эти польза и процветание достигнуты быть не могут.

Так или иначе, а государь, ознакомившись с посланием Ивана Яковлева, и в самом деле пришёл в преотличное расположение духа.

Впрочем, совсем не исключено, что это сам император и подал совет шефу корпуса жандармов Орлову, а тот уже, в свою очередь, обратился с соответствующим предложением, весьма настоятельным, к миллионщику Ивану Яковлеву.

Император Николай Павлович вполне мог знать, и даже должен был знать, что этот яростный картёжник в принципе отрицает какую бы то ни было благотворительность и думает лишь о доставлении себе самому самых разнообразных удовольствий.

И тогда царь как раз и мог решить, что он силой заставит того быть благородным, заставить радеть о бедных военных инвалидах, о коих Иван Яковлев, ясное дело, и думать не думал. Мне кажется, такой ход вполне похоже на Его Величество. Николай Павлович был верный сын своего отца Павла, вбивавшего в российскую знать рыцарство палками.

Впрочем, вполне могла в прихотливом могу императора Николая Павловича засесть и такая шальная мысль:

«А не получить ли мне с него миллион, который он должен был вернуть подлецу Политковскому? Тот так и не сумел стребовать, а я вот сумею. Хитростью выманю. И попугаю одновременно голубым жандармским мундиром. И выложит он сам заветный миллиончик и ещё кланяться с благодарностию будет, от страха околевая»

Возможен был подобный вариант? Вполне.

Поразительно, но все предложенные варианты возможны. Но я лично особливо стою сейчас как раз за последний, и вот по какой причине.

Очень уж император Николай Павлович возжелал вытащить у покойного Политковского украденный им миллион.

Государь наш был натуры злопамятной и мстительной, хотя сам себя считал страстным правдолюбцем.

В общем, император Политковскому мечтал как-нибудь да отомстить, хотя тот успел как-то невовремя помереть. Он полагал, что даже покойник не может уйти от царского наказания, ибо, даже будучи мертвецом, остаётся подданным своего императора.

Таких уж принципов был Николай Павлович, и сие есть чистейшая правда. Он даже и представить не хотел, что от наложенного им монаршего наказания кто-то может увернуться.

Тут как раз миллионщик Иван Яковлев государю и подвернулся. Вот к нему и был подослан с миссией Алексей Орлов, шеф корпуса жандармов.

Впрочем, я на своей версии отнюдь не настаиваю, ибо остальные версии тоже совсем не плохи, и по своему, пожалуй, очень даже весьма убедительны.

Но только, любезные мои читатели и читательницы, вы уж позвольте мне остаться сейчас при моих собственных предпочтениях.

Признать мне возможность того, что очень уж хотелось государю даже и на том свете беглецу Политковскому досадить.

Очень уж не любил император, когда находились хитрецы и стервецы, умеющие избегать положенного им наказания. Собственно, он даже не хотел признавать само существование такой возможности.

А Николай Павлович был не просто мстителен, а мстителен до самой настоящей душевной болезни. Вот и додумался до такого, одержимо гоняясь за справедливостью.

Да ещё и сильно скуповат был сей государь, признаюсь как на духу. И возможность получить дармовой миллион очень даже воодушевляла Его Величество.

Вот, пожалуй, и все мои соображеньица на тот счёт, как возникла идея с яковлевским пожертвованием во славу отечества.

Итак. Ивана Яковлева фактически ограбили, вынудили отдать один миллион рублей серебром, и данное вымогательство (а было это самое настоящее вымогательство, и ничто иное) осуществилось то ли по почину шефа корпуса жандармов графа Алексея Орлова, то ли по почину самого батюшки-царя.

И в результате бюджет комитета о раненых военного министерства был спасён, и серьёзный ущерб, нанесённый этому бюджету тайным советником Политковским, к великой радости государя, наконец-то был ликвидирован.

Император Николай Павлович решил, что теперь-то он уже может вздохнуть с истинным облегчением.

И за военных инвалидов теперь можно не волноваться, и о позорном деле Политковского и его воровского «квартета» можно забыть. Так полагал государь.

Настроение Его Величества весьма сильно поднялось. Ненадолго, увы, ибо с некоторых пор неприятности густо облепляли его со всех сторон, но всё ж таки настроение явно поднялось.