Однако 26–27 июля случается трагедия – большой пожар на Пушечном дворе. В переписке И. А. Власова с начальником Пушкарского приказа боярином А. С. Шеиным за май-август 1699 г. РГА ВМФ. Ф. 177. Приказ Воинского морского флота. Оп. 1. Кн. 5. Л. 170–311[393] описаны последствия разыгравшейся трагедии – «что на Пушечном дворе в пожарное время июля в 26 числе згорело каких припасов, тому голова Афонасей Грудин (ин?) подал за рукою роспись»[394].

Роспись эта ужасает последствиями пожара. Сгорело большинство построек государственной мануфактуры – на пушечных амбарах сгорели кровли, «литейной деревянной анбар згорел», пожар уничтожил «шатер под весами»[395], «2 сарая, что были посреди двора»[396], ворота, забор, плавильный деревянный амбар вместе со всеми припасами, угольный амбар, а с ним и «токарная изба, где точили казенные токари к бомбам трутки и пушечным мастером к пушечным делам всякие деревянные дела, токарные станы и их токарные деревянные снасти згорели, а железные снасти резцы и напари погорели».

Огонь перекинулся на кузнечный амбар, «что подле реки Неглинной», и два кузнечных сарая, где оковывали новые станки. В пламени было уничтожено почти все оборудование: «2 трубы водолейных немецких с медными ящики, да пушечных старых вертлюжных и волововых и турецких и мозжирных ветхих окованных 2 станов», «4 деревянных сверла згорели», пилы с зубилами погорели», в амбарах «вставки выгорели и пушечной образец развалило и деревянные и иные припасы, которые к тому делу… погорели». Повреждены 8 котлов медных селитренных, «образцовая мельница, что делал иноземец Антон Долован», доски деревянные, заготовленный фитиль, 20 000 трубок деревянных точильных к бомбам и к ручным гранатам, «что были сделаны в Троице-Сергиевом монастыре», «10000 трубок таких же, что точили Пушечного двора токари», «6000 пушечных пыжей кленовых, что точили по образцу полковника Казимира Краги».

Сгорело множество лафетов под пушки – «75 станов колес окованных старых, что привезены с Белева», вместе с сараями уничтожено «старых ветхих и гнилых сорок станов и колес окованных и не окованных», 16 станов с колесами, «которые зделаны по маерскому первому образцу», «35 станов колес, что делали троицкие крестьяне в нынешнем 207 году первого подряда», 54 стана. Сгорели два станка под тяжелые осадные орудия «Кречет» и «Троил».

Часть лафетов была испорчена[397]. Пострадала партия лафетов под новые полковые пушки, «которые велено лить ядром по 3 фунта, длиною по 2 аршина». До пожара было сделано 56 станов, из них сгорело 26. Под тридцатью полковыми 2-фунтовыми пушками сгорело и испорчено 16 лафетов.

Но хуже всего, что в пожаре погибло несколько пушек и пушечных образцов вместе с чертежами. От сильного жара расплавились 3 пищали «ядром по фунту, которые привезены з розных городов», полковая 2-фунтовая пищаль «Сирин» 1694 г., полковая пищаль «Гамаюн» 1698 г. переломилась. У 8 пушечных образцов 1693 г. «ядром по 5 фунтов длиною по пол 3 аршина, веретена выгорели, а к литью не годятца», «41 образец, что заведены с 206 году на дробовики ядром полупудовые, длиною по пол 2 аршина и по аршин с четью веретена выгорели и к литью не годятца».

Пострадали также модели крупнокалиберных орудий: «2 пушечных образца галанских пищалей, один ядром пуд 15 фунтов, другой 20 фунтов, что заводил Логинко Жихарев в 201 году (1693-й. – А. Л.), в них веретена выгорели, а по скаске ево, Логиновой, те обрасцы к литью не годятца».

Далее опись сообщает, что «у пушечных мастеров у Мартьяна Осипова, у Логина Жихарева, у ученика у Сенки Федорова 3 избы, которые были построены под горою, а в них заводили пушечные мозжерные обрасцы згорели, а в них пушечные и мозжерные веретена и припускные и резные доски и чертежи и к тем пушкам обрасцы и деревянные припасы – ушаты, корыта, сита, решетки сгорели»[398]. У голландца Филиппа Шпеклы[399] сгорел некий заготовленный «образец» (очевидно, орудия по голландскому образцу) и материалы для литья.

Таким образом, пожаром был нанесен значительный урон военному производству. Это привело к тому, что к началу Северной войны руководству Пушкарского приказа пришлось в срочном порядке комплектовать новую артиллерию к походу на Нарву, в ускоренном темпе отливать орудия, ремонтировать лафеты, подбирать боеприпасы – все это не могло не сказаться на качестве артиллерийского парка…

Тем не менее восстановительные работы начались практически сразу же. Деревянные сваи-столбы завезли с нового Пушечного двора с Красного пруда («а сверла и Пушечной двор приказали ставить и с того лесу из длинных столбов, что остались от потехи Гинтером дела с нового Пушечного двора»). Уже в августе документы сообщают: «На Пушечном дворе вылитые пушки, что литы в указное число в сто пушек, 88 пушек обтирают, и после пожару сверло одно построили и сверлить начали и другое сверло строить. Достальным 12 пушек образцы к литью в готовности. К тем пушкам зделаным 70 станков оковываны, кузнецом розданы и дасталные 30 станков делают»[400]. «На Пушечной двор на кровлю полат, на строенье забору и кузниц и сверл и мастерских изб и на иное нужное строенье» была выделена большая сумма —1900 рублей.

Заказ из 100 трехфунтовых пушек удалось выполнить, так как он был частично размещен на новом Пушечном дворе, который не затронул пожар.

Подробных описаний новых полковых орудий не сохранилось. В музеях они также не представлены. По документам известны только некоторые их параметры: калибр (3 фунта = 76 мм), длина (2 аршина =1440 мм). И здесь исследователю на помощь приходит иконографический материал. Поскольку десятки полковых пушек 1699 г. были захвачены под Нарвой в 1700 г., то мы можем выявить конструкционные особенности пушек новой конструкции – на рисунках Ф.Я. Телотта.

3-фунтовые пушки 1699 г. П. Харитонова и М. Осипова.

По рисунку Ф. Телотта

Ствол традиционно разделен на три части – казенную, среднюю, дульную. Дульная часть: два фриза-пояса украшены растительным орнаментом. Варианты вылитых надписей: «Лета 7207 году пищаль 3 гривенки (вариант – «фунта») длина 2 аршина», «весу 25 пуд 15 фунтов («гривенок»)». Иногда дата «лета 7207 году» распределена по четырем сторонам картуша. Картуш на некоторых пушках в орнаментальном обрамлении сделан в виде стилизованного герба с львами-щитодержателями, увенчанный коронами (например, на пушке ученика Петра Харитонова, л. 20). Надписи в картуше: «при сидении боярина князя и судьи (?) АСШ», «при сидении боярина АСШ» (л. 18, на пушке Семена Федорова). Аббревиатура означает имя судьи Пушкарского приказа – Алексея Семеновича Шеина.

Ручки – так называемые