Джессамин растерянно заморгала, сообразив, что так погрузилась в изучение плаща, что пропустила мимо ушей то, что говорил ей сэр Ральф. Помня о том, что нужно быть полюбезнее, девушка только молча улыбнулась и вопросительно посмотрела на гостя.

— Ваш приезд ее совсем ошеломил, — извиняющимся тоном произнес Уолтер.

Осторожно заведя руку назад, Джессамин больно ущипнула брата. Уолтер чуть слышно зашипел от боли, но умудрился сохранить на лице приветливую улыбку.

— Я тоже поражен вашей красотой сверх меры, леди Джессамин. Три дня, что я проведу в вашем замке, обещают превратиться в самое большое удовольствие в моей жизни!

Она все еще улыбалась идиотской улыбкой. Три дня! Ошва тебе Господи! Могло быть и хуже. По крайней мере не придется выносить его общество несколько недель подряд!

— Джессамин, позаботься, чтобы нашему гостю приготовили ванну, — резко вмешался Уолтер, и она почувствовала, как его пальцы больно стиснули ее локоть. — К тому же сэр Ральф, должно быть, проголодался с дороги.

Вежливо присев, Джессамин выскользнула из зала. Она ломала голову, как долго сможет играть роль жеманной, послушной дурочки. Но, подумав немного, Джессамин пришла к выводу, что уж три дня как-нибудь выдержит — просто для того, чтобы доставить удовольствие Уолтеру! Но это зависит от того, будет ли брат упорствовать в своем желании навязать ее сэру Ральфу в качестве жены, А вдруг тот уже женат, с радостной надеждой подумала Джессамин, и сердце ее встрепенулось. Стоит только Уолтеру узнать об этом, и его физиономия вытянется на целую милю! Наконец Джессамин пришлось вернуться в зал. Накрыли стол, а она знала, что без нее за еду не сядут.

Джессамин распорядилась, чтобы обед сегодня приготовили более обильный, нежели обычно. В этот вечер они сели за стол позже — надо было дать время поварам зажарить каплунов, приготовить заливное из осетрины и испечь пироги с голубями. А чтобы хоть немного утолить волчий голод гостей, Джессамин приказала подать холодное мясо, свежий хлеб и эль.

Зная, что от нее этого ожидают, Джессамин переоделась и тщательно причесалась. Хоть она и понимала, что Уолтер разозлится, но свой самый красивый наряд девушка предпочла не надевать. Воспоминание о том, для кого в последний раз предназначалось это голубое с серебром платье, все еще было слишком свежо в ее памяти, в самом деле, лишь только Мери вытащила его из шкафа, как к горлу Джессамин подступили слезы, а сердце болезненно сжалось, будто служанка ненароком выпустила наружу призрак ее загубленной любви.

Проглотив комок в горле, она резко прикрикнула на Мери, однако девушка так искренне расстроилась, что Джессамин, коря себя за грубость, поспешила извиниться.

Она с удовольствием коснулась рукой нежно-розового шелка. Это платье, поверх которого было наброшено другое, винно-красного цвета, богато отделанное заячьим мехом, было ничуть не хуже голубого. Нет никаких сомнений, что сэр Ральф найдет ее весьма соблазнительной. При этой мысли губы ее скривились в горькой усмешке. Ведь не по своей воле ей приходится одеваться так, чтобы понравиться ему. Она уж было совсем собралась облачиться в свое обычное простенькое шерстяное платьице, но, вспомнив об Уолтере и щадя его самолюбие и честь замка Кэрли, решила одеться как подобает хозяйке замка.

Джессамин медленно шла, направляясь в зал, и шум голосов становился все громче по мере ее приближения. Убедившись в том, что ни пряди не выбивается из прически, которую удерживала розовая шелковая лента, Джессамин величаво вплыла в шумный, освещенный пламенем факелов зал.

Глаза всех присутствующих в тот же миг обратились на нее. Ее появление было встречено гулом одобрения. В устремленных на нее взглядах Джессамин, кроме почтения, читала и откровенный восторг. Высоко вскинув голову, девушка прошла мимо сдвинутых столов, за которые с трудом усадили солдат.

Чад, дым и копоть от горевших факелов смешивались с аппетитными ароматами, доносившимися с кухни. И Джессамин, пробираясь по выщербленным плитам, вдруг поняла, что большая часть ее жизни прошла под этой грубо обтесанной крышей. Может быть, с надеждой подумала она, и на этот раз все обойдется?

Прокатившийся по рядам солдат гул одобрения при виде Джессамин заставил сэра Ральфа поднять голову, и сейчас он с любопытством разглядывал ее, пока девушка медленно шла к хозяйскому столу. За ней, отставая на несколько шагов, торжественно вышагивала Мери, словно настоящая фрейлина. Хотя, сказать по правде, она была всего лишь служанкой, но Джессамин на эти три дня повысила ее в звании, решив, что это произведет благоприятное впечатление, а кроме того, польстит самолюбию Уолтера. В конце концов, должны же они утереть нос знатному родственничку!

— Дорогая леди Джессамин, как вы прелестны! — рассыпался в комплиментах сэр Ральф, встав, чтобы поприветствовать ее. Он галантно поднес ее руку к губам, коснувшись мягкой кожи.

— Время от времени! — насмешливо фыркнул Уолтер, когда сестра проходила мимо пего, направляясь к своему месту по левую руку гостя. — Что так задержало тебя, сестричка?

— Ваш обед! — последовал быстрый ответ. После этих слов Джессамин опустилась па стул, покорно сложила руки на коленях и всем своим видом показала, что не намерена обсуждать опоздание.

Ее появление послужило сигналом для бесконечной процессии блюд, которые длинной чередой поплыли на стол. Большинство служащих замка отправили помогать на кухне, чтобы обед удался на славу. А поскольку сэр Ральф позаботился привезти с собой немало провизии, Джессамин не пришлось ломать голову, как накормить такую ораву.

Первым делом на стол подали блюда с жареными каплунами, плавающими в густом, приправленном пряностями винном соусе, покрытыми золотистой поджаристой корочкой, еще горячими, так как их только что сняли с огня. За ними последовала нарезанная толстыми ломтями осетрина, залитая янтарным, желе и украшенная кудрявыми веточками зеленой петрушки. После нее подали горшочки с паштетами из копченой рыбы и ломтики мяса, сваренные в вине с пряностями. Ароматные круглые валлийские пироги, караваи ячменного и пшеничного хлеба в сопровождении деревянных горшочков со свежим деревенским маслом подавались на стол вперемежку с блюдами, на которых дрожало нежнейшее желе из розовых лепестков. Розоватый пенящийся напиток из сладкого миндаля и пряное имбирное пиво соседствовали с тарелками, на которых горой лежали нарезанные яблоки. Чтобы гости могли промочить горло, Джессамин позаботилась подать на стол их лучшее гасконское вино — в знак уважения к такому почетному гостю, как сэр Ральф.

Глаза Уолтера при виде столь роскошное угощения чуть не вылезли из орбит.

Украдкой бросив на брата взгляд, она убедилась, что по лицу его скользнула одобрительная улыбка. И не только потому, что кушанья были изысканными и источали восхитительные ароматы, — ему доставляла неизъяснимое наслаждение мысль о том, что он имеет возможность с такой роскошью принять сэра Ральфа. Это тешило его самолюбие.

За едой мужчины погрузились в беседу, обсуждая гарнизон замка, запасы продовольствия и нестабильную политическую обстановку в стране. Желая произвести самое благоприятное впечатление на сэра Ральфа, Уолтер внимательно слушал то, что он говорил, и время от времени вставлял свои замечания.