– Господа, – с пафосом произнес Янбухтин. – Давайте не будем тянуть кота за хвост и трепать нервы моему клиенту. Если у вас есть что-то новое, то спрашивайте, если нет, соблюдем формальности и подпишем протоколы.

В присутствии адвоката сыщики вели себя не так нагло, но вопросов все равно нашли много. Сегодня их очень интересовал Аркадий, время, когда он меня встречал, куда отвозил и где ставил машину.

Я заверил их, что Аркашка никак не мог оказаться в кабинете Чебоксарова раньше меня. В моей памяти еще были свежи количество шагов от машины до здания и число ступенек на лестнице. Я выдал им все цифры, потом по новой посчитал время.

– Это абсурд, – повторился я.

– Не твое дело, – единственный раз нагрубил Полупан.

После небольшой словесной перепалки Янбухтин попросил следователей выйти и оставить его наедине с клиентом.

– Сегодня вас повезут в экспертно-криминалистическую лабораторию, сообщил он, – для испытания на детекторе лжи. УВД закупило полиграф, теперь суют его везде – где надо и не надо. Сразу хочу предупредить, что результаты специальных психофизиологических исследований не являются официальными, и на суде никакую силу иметь не могут.

– Тогда зачем они?

– Чтобы этим ребятам было легче работать.

– А я могу отказаться?

– Не советую, – он оценивающе посмотрел на меня. – Только что встречался с вашей женой, она передала вам кое-что покушать, пакет у сержанта. Вам его принесут после проверки.

– Как она?

– Нормально. Просила, чтобы я приходил к вам почаще. Уверена, что вы ни в чем не виноваты, и адвокат вам нужен только для поддержки.

– Так оно и есть.

– Я зайду вечером, – Янбухтин опять показал дорогие часы.

Сержант передал мне еду, и мы со Стасом закатили пир. Вареное мясо, селедка и салат – вот что осталось от передачи жены после отсева. Все было до обморока вкусно. Непонятно, откуда она взяла домашнюю пищу в условиях незнакомого города. От местной похлебки мы гордо отказались.

Стас еще раз пообещал мне, что больше никогда в жизни не будет пить так много и бездумно. Мы стали делиться соображениями по поводу выпивки. Я вспомнил сухой закон, который ввели у нас в университете в середине восьмидесятых. Сухие свадьбы, комсомольские дискотеки и то, как можно было запросто вылететь из числа студентов просто за запах. Стас сказал, что в эти годы работал на севере, а там сухой закон был всегда. Я рассказал о том, как мы ночевали с Захаровым на биллиардном столе.

– Я знаю одного Захарова, – вспомнил новоиспеченный грабитель. – Баллотировался в депутаты по моему району. Тоже, по-моему, Константином зовут. Говорят, изрядная сволочь. Может быть он?

– Не знаю, я сохранил о нем хорошие воспоминания, не смотря на нюансы.

Дальше развить эту тему мы не успели, потому что за мной пришли. Сержант защелкнул на мне наручники, препроводил в сортировочный зал и посадил у дверей.

– Ждем машину, – пояснил он.

Наблюдая за жизнью ИВС, я отметил, что это заведение весьма походит по своей структуре на отель. Тот же рисепшн, сейфы, в которых хранятся вещи задержанных и очень похожие коридорные. Все точь-в-точь, только решетки. Я посчитал персонал. За стойкой два офицера и два сержанта в коридоре. Итого четыре человека. Если узнать, сколько тут камер, то можно вычислить трудозатраты на содержание одного задержанного.

Открылась дверь комнаты для допросов, оттуда вывели растрепанного человека и повели в дальний конец коридора. Послышался голос Полупана. Через минуту он появился у стойки собственной персоной.

– Ты не знаешь, где у нас находится венерический диспансер? – поинтересовался он у младшего лейтенанта.

– А что, проблемы?

– Нет, это по одному делу. У фигуранта там какие-то связи, – неуверенно, с запинкой ответил майор.

– Вот, смотри, – достал карту тюремщик.

Минуты три он втолковывал Полупану, как тому лучше добраться до курьезного заведения, Полупан аккуратно записал данные в блокнот и направился к выходу.

– Здорово, – поприветствовал он меня. – Поедешь чистосердечное признание подписывать?

– А мне не в чем признаваться.

– Упрямец.

– Товарищ майор, а кто сообщил моей жене, что меня задержали?

– Я.

– А зачем?

– Проверяли, кому ты звонил, перед тем, как уйти в камеру. Вот и наткнулись на нее. Заодно решили пообщаться, прощупать некоторые моменты.

– Как она держалась?

– Слишком много тараторила. Последнюю фразу Полупан произнес уже в дверях.

На скамейке я просидел около двадцати минут. Потом стали прибывать новые подопечные, и чтобы у нас не случилось контакта, меня заперли в клетку размером метр на метр, которая очень сильно напугала меня, когда я появился здесь первый раз.

Еще через полчаса служители ИВС приняли решение вести меня в экспертно-криминалистическую лабораторию пешком.

– Все машины заняты, – пояснил младший лейтенант. – А тут идти всего триста метров. Бог знает, когда появятся колеса, а если не пройдем всю программу, то придется задержать тебя еще на сутки.

Снаружи вызвали конвоира, он вывел меня на свежий воздух, и повел вдоль дороги, лузгая семечки. Первые пятьдесят шагов я осмысливал слова лейтенанта. По нему выходило, что меня собираются отпустить. Может, он оговорился, а может, специально запустил такую дезинформацию, чтобы я расслабился. На пятьдесят первом шаге я попытался увидеть расплывчатый мир. Без очков, как без одежды. Я вслушивался в шум машин, смех детей и воркование голубей, пытаясь понять, что там за туманом. Впрочем, заплутать я не боялся, у меня хороший провожатый. Когда тебя ведут в неизвестность, то кажется, что самое большой счастье – это идти куда хочешь и знать куда идешь.

Двести сорок три метра отделяли меня от самого серьезного экзамена в моей жизни. Последние шаги мне дались с трудом. Я трусил. Говорят, если ты не виноват, то тебе нечего бояться. Со мной этот лозунг не проходит. Я заранее знал, что даже точная машина вынесет несправедливый приговор и мне как всегда придется отдуваться за других. Ступеньки, пролеты, четырнадцать… пятнадцать…. Вот он эшафот и мой брат очкарик в белом халате в качестве палача. Тут как тут суетился Ситдиков, как-то незаметно появившийся извне.

С меня сняли наручники и без лишних слов опутали сетью проводов и контактов, даже на кончики пальцев нацепили датчики и по всей голове электроды.

– Вы Ткачев Андрей Юрьевич? – спросил человек в белом халате и посмотрел в ноутбук.

– Да.

Это был первый тестовый вопрос. Дальше все пошло в том же духе. Они узнали мой пол, адрес и место работы. Я уже привык, что вопросы у следователей часто повторялись. Оператор полиграфа не стал исключением. С интонацией диктора метрополитена он по два раза подряд спрашивал одно и то же, а потом, не меняя тембра, круто сбивал тему: