непременно собиралась его разыскать.

Однако дни шли, и решимость таяла, вместо нее накатывала тоска. Быть может, все бесполезно? Может стоит вернуться в Логово, смотреть на то, как подруги пересказывают друг другу сюжет очередного бульварного романчика, пока со скуки не сдохнет?

Однажды вечером, после очередной прогулки по злачным местам, Лунар оказалась в центре, у городских прудов.

Летом здесь невозможно было протолкнуться от туристов-смертных и Темных, что собирались обменяться свежими сплетнями, но теперь там было пусто и тихо. С неба сыпалась снежная крупа, гладь озера медленно затягивало тонким серым льдом.

Лунар, вздохнув, присела на лавочку у самого края воды. Хотелось поразмыслить, что делать дальше — вернуться домой, где из компании только плакаты на стенах и шумные соседи, или продолжить поиски, вдруг удача неожиданно улыбнется.

Тихий плеск недалеко от берега. Скрип крошащегося льда, который заглушило дребезжания трамвая, ползущего по противоположному берегу. Лунар вскочила, всматриваясь в холодный полумрак, повисший над озерцом.

— Согрей меня?

Спокойная гладь взволновалась, разошлись в стороны острые края льда, сковывающего озеро.

Из-под воды показалась чья-то макушка — длинные мокрые волосы, смахивающие на охапку водорослей, белая кожа, точь-в-точь как подбрюшье речной рыбы.

— Согрей меня? — голосок был тише шелеста опавших листьев. И такой же мягкий.

Русалка? Кажется, Лунар помимо воли произнесла это вслух, потому что девица передернула голыми плечами и сморщила нос.

— Речная дева. Но “русалка” тоже сойдет.

Она сделала неуловимое движение — оттолкнулась от поверхности руками и животом — и оказалась на расстоянии вытянутой руки. Глубины здесь не было, и все ее мертвенно-бледное тело оказалось на виду. Не дождавшись ни слова в ответ, она поманила пожирательницу снов к себе.

Лунар, стараясь двигаться плавно и аккуратно, присела на корточки у самого края воды. Под тонкими подошвами кроссовок хрустела галька, которой был обложен берег, и кристаллы льда.

— Хочешь, костер разведу? — предложила она, заглянув в черные, как бездонный омут, глаза нежити. Русалка захихикала, и ее смех запрыгал по озеру эхом. Мимо проскользил еще один трамвай — пустой — и раскрасил озеро геометрическими фигурами, медово-желтыми и насыщенно-оранжевыми.

— Ты очень миленькая, — внезапно заявила русалка, цепко ухватив ее за подол куртки. Лунар попятилась, пытаясь удержаться на месте — одно неосторожное движение, и она будет бултыхаться в ледяной воде вместе с речной девой. — Хочешь составить мне компанию? Здесь очень одиноко, особенно зимой…

Она впилась своими черными глазами в лицо Лунар. Сладкий голосок, звучащий как песня, лишал воли.

Лунар представила себе вечность в компании единственной подруги: как проходит день за днем в бесконечных играх наперегонки с мелкой рыбешкой, как она коллекционирует монеты, что туристы бросали в озеро в надежде вернуться в Столицу снова — рано или поздно. А еще — милый спокойный домик на дне озера, где она будет хранить свои трофеи, туда же она будет затаскивать припозднившихся прохожих. Она станет петь им, сидя на берегу нагишом и расчесывая волосы, а когда те приблизятся….

— Отстань, — буркнула Лунар, делая шаг назад. Мокрые пальцы русалки скользнули по ткани и разжались.

— Давай поменяемся? — предложила девица, ничуть не расстроенная тем, что Лунар смогла ускользнуть из-под ее чар. — Здесь жутко холодно, отдай мне свою куртку? Тогда я тебя не трону. Недавно я почти выторговала у какого-то прохожего пальто, но он слишком дорого запросил.

Русалка в возмущении ударила по воде ладонью, в стороны полетели брызги.

— Отличное было пальто, — пожаловалась она, надувая губы. — Могло согревать меня до оттепели. А пуговицы я бы отменяла у лешего из парка неподалеку. Мне серебро все равно ни к чему, жжется, а кости я предпочитаю человеческие — они вкусно хрустят.

Лунар замерла, прислушиваясь к далекому перезвону колоколов в церкви за парком. Или эта музыка звучала только в ее голове?

Смятый листок быстро нашелся в кармане. Лунар разгладила его на коленке и протянула речной деве.

— Он так выглядел?

Русалка приподнялась повыше, разглядывая портрет. Нахмурила брови, прикусила пухлую нижнюю губку. Зубы у нее были длинные и острые как у пилы, предназначенные для того, чтобы обгрызать мясо с костей несчастных жертв.

— Пальто то же, — уверенно заявила она, усмехаясь. — Я за него предлагала три охапки лучших водорослей. Но лицо… Нет, лицо совсем другое.

Лунар сделала глубокий вдох, чтобы успокоить сердце, пустившее вскачь. Столько часов она потратила, чтобы узнать хоть что-нибудь о не-Древнем, и какая же удача, что ее занесло именно сюда! Русалочьи пруды она всегда обходила десятой дорогой, нежить была строптивая и пугающая.

Ни говоря ни слова, она расстегнула куртку и сдернула ее с плеч. Русалка с вытаращенными глазами приняла дар, прижала его к голой груди и замурлыкала, как кошка.

— Что он хотел получить взамен? Водоросли? — Лунар скомкала портрет, засовывая его в карман джинсов за ненадобностью. Мороз крепчал, и Лунар, оставшаяся в одной рубашке, начинала ощущать, как холод щиплет ее за шею и лицо. К счастью, замерзнуть насмерть она не могла, у бытия монстром были и свои плюсы, весьма немногочисленные.

Речная дева, с удовольствием закутавшаяся в ее куртку и забывшая про существование Лунар, нахмурилась. Было видно, что она колеблется, неуверенная, стоит ли рассказывать. Свое она уже получила, зачем еще время тратить?

Но в конце концов она решилась:

— Жемчуг мертвых, — буркнула русалка, красноречиво закатив глаза. — Этот тип хотел получить жемчуг мертвецов.

* * *

Уже на крыльце дома номер четыре Лунар вспомнила, что явилась без приглашения. Орфей даже не пытался с ней связаться, кто знает, как он отреагирует на появление незванной гостьи?

Лунар перевела дух, переминаясь на ступеньках. Как же поступить? Постучать или соблюсти приличия и оставить записку в дверях?

Пересилить себя оказалось не так-то просто, но легкий снегопад, начавшийся за три улицы до дома Орфея, уже обернулся настоящей вьюгой. Маленький садик под окнами — зеленые даже зимой кусты смородины и жимолости — медленно превращались в выставку абстрактных белых фигур. Виноград, гнездящийся над крыльцом, тихо шуршал, смахивая снежные шапки с глянцевых листьев. Издалека дом номер четыре по Сливовой улице походил на пряничный домик, щедро посыпанный сахарной пудрой.

Лунар отсчитала про себя до десяти туда и обратно, набираясь смелости, а затем постучала.

Тут же в глубине дома корабельной сиреной завыл Бурбон.

— Умолкни, животное, — гнусаво рявкнули на него совсем рядом, в холле, дверь отворилась с пронзительным скрипом. И Лунар встретилась лицом к лицу совсем не с хозяином дома.

— Привет? — Лука уставился на нее красными, слезящимися глазами. Опухший нос алел в полумраке плохо освещенной прихожей, а полосатый шарф, обмотанный вокруг