Ну что тут сказать? Если правду, так мать вообще выйдет из себя, совсем все плохо будет. В их семье мать — главная, уж это-то она знала хорошо.

Пришлось повиниться, на ходу придумывая объяснения — мол, ждала, хотела отметить его первый выход в люди в Туле, заказала столик… Кажется, убедила, мать пообещала, что немедленно свяжется с отцом, он пока что еще в больнице, но завтра перевезут на дачу… Славика немедленно освободят, она это сделает, сама проследит за тем, чтобы зятя отпустили.

Наверное, проследит… А вот про то, что переговоры сорвались по вине Славика, ничего не сказала. Интересно было узнать, что же такое он там ляпнул, что клиенты отказались от сделки. Но не спросишь ведь, мать уверена, что Славик сам все рассказал, Странно… сделка сорвалась, а они даже не злятся на него, освобождать будут. И сама бы могла освободить, подумаешь, дал в морду придурку! Надо было просто поехать в милицию и сказать… что Никита приставал к ней, а Славик ее муж, вот и врезал. Какое же это преступление?

Нет, не могла, боялась. Не того, что Славик ударит ее, — посмотреть в глаза мужу, услышать страшные слова боялась. И досадно от этого, и жутковато становится. В принципе ничего страшного она не сделала, мужу не изменила, подумаешь, в ресторан пошла с приятелем! А с другой стороны… Разве можно себе представить, что мать пойдет с кем-то в ресторан, когда папашка в больнице, пусть и не серьезно раненный? Нет, конечно. Чего ж она поперлась в этот ресторан? Да и вчера выглядела полной дурой, пригласила к себе Никиту!

Все потому, что злая была на Славика и на предков.

А надо было остаться в Корниловке, поддерживать, помогать советами, пусть даже и глупыми, он и сам не больно умный в тех делах, наверное, Славику приятно было бы чувствовать, что жена переживает за него, все время думает о нем.

Да она и думала после того, как бросила его со своими родителями и умчалась в Москву. И почему-то здесь больше злилась, обижалась, поэтому даже звонить не хотела. Она ведь женщина, пусть он звонит, беспокоится, так должен поступать мужчина!

Интересно все получается, он должен быть хозяином положения и там, и здесь, а она хотела этого? Если б хотела, так не обижалась бы в Туле и здесь не злилась бы.

Как же все сложно, запутанно, ни фига понять нельзя! Думала, что семья — это когда рядом сильный, уверенный в себе мужчина, любовник и защитник. А она его будет содержать за то, что он рядом. И делать все, что хочется.

Оказывается — нет! Ничего подобного!

Пригласила друга домой, чтобы просто поболтать, отвлечься от своей обиды, а он тут же в постель залез! Ничего не получил… хотя и не уверена в этом, но не отстал. Пошла в ресторан, и нате вам! Драка, скандал, а тут и муж у двери, и милиция в засаде, прямо ужас!

Чего он привязался, этот Никита? Чего хочет от нее?! Получил в рожу — вот и правильно, молодец Славик!

А что она скажет, когда муж вернется домой?

Уснешь тут, как же… Лена выбралась из-под одеяла и пошла на кухню. Нет, есть не хотелось, только надоело все, эти вопросы, проблемы, ну просто осточертела такая жизнь. Как в последние дни. А что лучше всего успокаивает женщину, когда она злится? Конечно же, битье посуды. Ну хоть на чем-то надо же выместить свою злость. Она выхватила из сушилки самую большую тарелку, с яростью грохнула ее об пол.

— К черту все, к черту! Достали все, придурки, идиоты! На ваши дурные бошки! И это тоже! Тебе, придурок Осмоловский! Да пошел ты вместе со своими тупыми актеришками в кожаных штанах! Кроме штанов, у них вообще ни фига нету! Придурки, идиоты! Если еще хоть раз позвонишь, урод, я тебе такое скажу!.. Я тебе все остальные зубы вышибу, коз-зел!

Разбив пятую тарелку, Лена успокоилась. С тоской посмотрела на фарфоровые осколки, покрывающие пол в кухне, всхлипнула и пошла в спальню.

Капитан Поляков, оказывается, и улыбаться умел, сам снял наручники, бросил их на стол.

— Извини, Недосекин, так, значит, это была твоя жена? Какой-то хмырь потащил ее в ресторан? Ну и правильно сделал, что врезал ему.

— А что случилось, товарищ капитан?

— Пришла информация, наши сотрудники поспешили с выводами, неправильно оценили ситуацию. Ну что с них возьмешь? Деревенские мужички, на такую зарплату супермены не пойдут. Поедем, я тебя сам отвезу домой. Только с женой поаккуратнее разговаривай.

— Кто этот мужик в куртке?

— Этого я тебе сказать не могу. Они там, наверху, к единому знаменателю прийти не могут, а мы тут маемся…

Славик не стал больше спрашивать, дураку понятно, что человек был из ФСБ. А позвонил ему начальник и велел отпустить его. Наверное, тот самый, который приказал устроить засаду и задержать его, а потом и в СИЗО отправить. Отменил свой приказ потому, что так приказали сверху. У них там что, каждый генерал что хочет, то и делает? Если это так, действительно непорядок, и страдают простые люди вроде чекиста, оказавшегося в дураках, капитана Полякова и сержанта Петрова. Как все могло быть просто — его в СИЗО, в камеру к громилам и убийцам, они бы свои премиальные получили и жили бы спокойно. А теперь вот — извиняйся!

Размяв затекшие суставы, Славик встал со стула и пошел к выходу. Во дворе отделения к нему решительно шагнул сержант Петров. Славик остановился, внимательно глядя на милиционера. Злость его прошла, но если сержант станет угрожать — пусть потом на себя обижается.

— Слышь, Недосекин, ты это… извини, ладно? Я ведь не знал, что ты на свиноферме работал, думал, издеваешься… Ну, с понтом городской, а я деревенский, вроде как и не человек.

— Да все нормально, сержант.

— Нет, я чё хочу сказать? Я твой должник. Если какая-то шпана доставать будет — скажи. Сделаем.

— Если должник, тогда сделай прямо сейчас. Никогда не ври и работай честно. Это моя единственная просьба к тебе, сержант.

Капитан выразил неудовольствие, что сержант все еще не выехал на дежурство, взял Славика под локоть, повел к своей машине, «Волге» с мигалкой. Петров смотрел им вслед, не зная, что сказать. Наверное, хотел объяснить, какие тут законы, да при начальнике не решился.

«Волга» с включенной сиреной мчалась по улицам ночной Москвы, не обращая внимания на светофоры и дорожные знаки. И через пятнадцать минут остановилась у подъезда кирпичного дома на Малой Филевской.

— Спасибо, товарищ капитан, — сказал Славик, намереваясь выйти из машины. Но Поляков жестом остановил его.

— Не дури дома, Недосекин. И вот еще что… — Он долго молчал, подбирая слова, потом медленно продолжил: — Ты нормальный парень… Я, конечно, все понимаю, но… Это серьезное дело, сегодня тебе повезло, завтра что-то не срастется… Смойся куда-нибудь на месяц-другой, хоть в свою деревню…

— Я родился в станице.

— В свою станицу… С женой, если это любовь, или один. А потом вернешься. Это между нами, понял? Остальное сам домыслишь.