Стук каблуков удаляется и совсем скоро смолкает, а я достаю из кармана мобильный и звоню знакомой из турфирмы.

— Тимур Александрович, день добрый! — лебезит кокетливо, а я брезгливо морщусь.

— В горы, — отвечаю сухо, — на две недели.

— Мерибель, Червиния, Куршавель, Аспен, Лех?

— Пох.

8.

Дать мне спокойно отработать две недели — настоящее благородство с его стороны. Получив письмо-рассылку на рабочую почту о том, что неотложные вопросы следует решить до вечера, иначе они перейдут в разряд несрочных, я испытала такое облегчение, что стало легче дышать. Отбрехалась от обеда, сославшись на ужасную занятость и пожаловавшись на скопившуюся за командировку работу, ушла в потоке остального офисного планктона, в общем, свела к минимуму вероятность случайной встречи.

Жанна на столько загрузила меня работой, что две недели я практически не поднимала головы. Часто задерживалась допоздна, приходила домой и без сил падала на кровать. На выходных затеяла генеральную уборку, перестирала шторы, перетрясла гардероб, вымыла холодильник, окна, двери, полы, не обошла стороной даже кухонные шкафчики, но от грязи внутри себя так и не отмылась.

Душу всё так же жгло от обиды и негодования. Я пыталась не думать, забыть, забить и даже запить, устроившись как-то вечером с бутылкой случайным образом выдержанного вина, отрытого в шкафу под ворохом вещей, но быстро отказалась от этой затеи. Просто на вкус оно было действительно странным, а магазины уже прикрыли продажу алкоголя. В общем, терпела поражение за поражением и в конечном счёте сдалась, отдавшись во власть эмоций.

Как же меня накрыло. В самолёте чувствовала себя лучше… Первые два часа я жалела себя. Жалобно поскуливала, свернувшись калачиком на кровати, и горько плакала. Использовал, вытер ноги и намеревался делать это постоянно! Следом накатило отупение. Равнодушное принятие. Да, использовал. Но я позволила. Да, вытер. Потому что скотина, о чём я прекрасно знала. Да, намеревался… тут пробел, вообще не понятно, зачем ему это. Практически любая готова отдаться ему, едва он поманит пальцем. Остальные поведутся, стоит ему приложить хоть толику усилий. А потом пришло осознание. Та самая фраза, что он просил перевести. Не набор звуков, произношение отличное и без контекста ясно, что сказал её Ибрагим.

Ты не получишь эту женщину.

Вызов принят, взял. Выбрал момент, когда деться мне было некуда чисто физически. Могла бы и не увольняться. Могла бы и не обливаться горючими слезами. Оргазм был? Был. Так какого хера я страдаю?

— Дура, — выдохнула со смешком и вытерла слёзы.

Отработала последний день, получила расчёт, трудовую и собрала личные вещи, когда все разошлись по домам. Даже Таньке не сказала, в понедельник начнёт названивать и материть меня, пугая прохожих на улице своим зловещим шёпотом, а вечером ещё и припрётся вставить втык лично, но уже громко, с размахом. К маме, что ли, срулить?

Хорошая мысль. И сделать это надо было ещё в пятницу.

Поднимаюсь на этаж и на мгновение замираю с открытым ртом, но тут же захлопываю его, глотая воздух, как глупая золотая рыбка.

Соболев! Сидит на ступеньках, руки на коленях, взгляд в пустоту.

— Да ты издеваешься… — бормочу себе под нос и торопливо достаю ключи в попытке как можно скорее оказаться по ту сторону двери.

— Если бы, — хмыкает в ответ и продолжает смотреть прямо перед собой.

— Чего тебе? — спрашиваю резко.

— Я пока не понял, — его голос звучит непривычно. Растеряно — громко сказано, но толика отрешённости присутствует.

«Ну, соображай» — отвечаю язвительно и, конечно, про себя.

Подхожу к двери и начинаю открывать замок. Распахиваю дверь, а он поднимается, возвышаясь надо мной. Успею закрыться? Быстро шныряю в квартиру, но не то что закрыть замки, дверь захлопнуть не удаётся: он просовывает в квартиру одну ногу и придерживает её рукой.

— Уходи! — пытаюсь сказать строго, но голос срывается и я самой себе кажусь жалкой. Он начинает открывать дверь, с лёгкостью оттесняя меня, а я повторяю с неприкрытым отчаянием: — Уходи!

— Просто поговорим, — отвечает тихо, но наступление прекращает. — Пальцем не трону, только разговор.

— Поздновато, не находишь? — язвлю в ответ с невесть откуда взявшейся храбростью.

— Нахожу, — отвечает спокойно и слегка сбивает воинственный настрой.

— Уходи, Тимур! — говорю нервно и пытаюсь закрыть дверь, но это невозможно, пока его нога в проёме. — Не понимаешь? Как ещё сказать? — я начинаю злиться и расходиться: — Тимур Александрович, Вы не могли бы убрать свой дорогой ботинок, пока я ненароком не поцарапала кожу неведомой зверушки из Красной книги? Сжальтесь, Ваше Превосходительство, мне не расплатиться, я безработная! И ведь даже натурой не отдать, она не имеет никакой ценности в Ваших глазах!

— Почему, сука, всего надо добиваться силой! — рявкает мне в лицо, я ошалело отшатываюсь, а он беспрепятственно проходит в квартиру и захлопывает дверь. Выглядит при этом разъярённым медведем и я всерьёз опасаюсь, что он меня просто ударит. Медленно пячусь назад, отступая в комнату, к ещё одной двери, к ещё одному эшелону. — Да не трону я тебя! — орёт, нервно скидывая обувь с явным намерением задержаться и тараща на меня глаза.

— В зеркало посмотри, — отвечаю тихо.

Где у меня зеркало висит он знает отлично. Долбанный нарцисс. Драпанул после корпоратива из моей квартиры так, что пятки в задницу влипали, но причёску поправить не забыл.

— Ладно, ты права. Я в бешенстве. Но ты…

— Я виновата, да? — спрашиваю со смешком, перебив его. — Ещё скажи, что я тебя пригласила, но в последний момент передумала, — взрываюсь и срываюсь на крик: — Ты вломился в мою квартиру! Вторгся в моё личное пространство! Опять!

— Это ещё можно переиграть… — говорит задумчиво и выходит на площадку, закрыв за собой дверь.

Я вновь хлопаю ресницами в растерянности, а он звонит в звонок.

— Да ты издеваешься…

Подхожу к двери и закрываю на оба замка.

— Диана! — кричит с площадки. — Открой! — вновь с силой давит на кнопку звонка, а я иду на кухню за стулом с блуждающей улыбкой на лице.

Ставлю его под дверью, забираюсь и отключаю раздражающе громкую трель. Спускаюсь и смотрю в глазок. Вновь давит на кнопку, но дверь довольно хлипкая и ему отлично слышно, что нихрена не слышно.

— Умно! — хмыкает и начинает долбить кулаком.

— Но ты умнее, да? — кричу в ответ. — Вот и стой там, умник!

— Открой, пожалуйста! Мы поговорим и я уйду!

Он так говорит это «пожалуйста», как будто вне поля моего зрения его крепкой рукой держат за яйца, сжимая и в нужный момент оттягивая мошонку вниз.

— Залей свою совесть виски! — язвлю