Джоанна, Прекрасная дева Кента

Однако, несмотря ни на что, Джоанна тайно обвенчалась с Холландом, к тому времени успешно делавшим военную карьеру, — шла Столетняя война, на которой он добыл себе и славу, и деньги, захватив в плен коннетабля Франции и камергера Нормандии. Тем не менее, дочери графа Кентского он был по-прежнему не ровней. После того, как Холланд вновь отбыл на войну, Джоанну по приказу короля все же обвенчали с графом Солсбери. Было им тогда примерно по 20 лет.

Джоанна послушно вышла замуж, благо и второй ее муж тоже отправился на Столетнюю войну. Но через год вернулся Томас Холланд, к тому времени уже рыцарь ордена Подвязки, и заявил на нее свои права. Учитывая участие короля в этом деле, Холланд не постеснялся подать жалобу сразу папе римскому. Джоанна его претензии подтвердила, разразился страшный скандал, граф Солсбери попытался запереть ее дома, чтобы помешать дать показания, но в итоге ему пришлось смириться — папа объявил единственно законным мужем Джоанны Томаса Холланда.

Несмотря на то, что они так грубо нарушили королевскую волю, они вызвали целую бурю в высших кругах английской знати и обвели всех вокруг пальца. Томас и Джоанна вполне счастливо прожили вместе 12 лет и имели пятерых детей. Потом Томас умер, а Джоанне, несмотря на ее скандальное прошлое, предложил руку и сердце самый значительный жених страны — Эдуард, Черный Принц, старший сын короля. Она вышла за него замуж и стала матерью следующего короля Англии — Ричарда II.

Но кроме согласия для заключения брака требовалось еще кое-что. В Средние века брак, для того, чтобы он был признан состоявшимся и законным, должен был быть не только заключен с согласия обеих сторон и желательно освящен в церкви[22], но и подтвержден физически. А если консумации, то есть закрепления его сексом, не произошло, то люди оставались не совсем женаты. Этому трудно найти какую-то аналогию в наше время, когда все решает наличие документа, но в Средние века был другой подход, и одного формального объявления мужем и женой было недостаточно.

Сложилось это правило тоже, разумеется, не сразу и вызывало у богословов немало споров, но в Декрете Грациана было уже четко прописано, что образование брачных уз состоит из двух частей: обмен устным согласием между лицами, вступающими в брак, инициирует брачный союз, а половое сношение между ними завершает его. Грациан также утверждает, что важно согласие на вступление в брак именно жениха и невесты, а не их семей.

Таким образом, заключение брака состояло из двух этапов — помолвки (обручения), во время которой будущие супруги обменивались согласием, и сексуального контакта, который закреплял брак и делал его окончательным и нерасторжимым. Именно поэтому существует определенная путаница — в документах и в личной переписке люди нередко именуются супругами, хотя поженились они гораздо позже, а то и вообще не поженились. Просто после помолвки в глазах церкви, да и окружающих, люди уже считались супругами, но в то же время, пока между ними не было секса, они еще могли отыграть назад и расстаться. Встречались, конечно, особо фанатичные священники, считавшие, что помолвка так же нерасторжима, но официальные церковные власти их не поддерживали.

Письмо папы Александра III епископу Иоанну Норвичскому касательно обязательств некоего Уильяма жениться на двух женщинах является прекрасной иллюстрацией церковных правил о двух этапах брака. Сексуальные отношения до обязательства жениться значения не имели, потому что они такими и были — без обязательств. Поэтому, если мужчина сначала переспал с женщиной, а потом пообещал на ней жениться, они только обручены. А если сначала пообещал жениться, а потом переспал — тогда женаты. Второй женщине Уильям не просто дал обязательство, но при ее отце назвал ее своей женой, в настоящем времени. Поэтому в его случае так и вышло — если он первой женщине пообещал жениться, а потом занялся с ней сексом, то ко второй пришел уже женатым человеком, и мог называть ее женой сколько угодно, это уже не имело значения. А вот если он первой дал обещание, но после этого секса у них не было, он ко второй пришел только помолвленным, и тогда их брак в присутствии ее отца был законным. Вот такая церковная казуистика.

Собственно, из этого обязательного требования соития после обмена клятвами и выросли некоторые брачные обычаи, например, то, что в некоторых случаях гостям после брачной ночи демонстрировали кровь на простыне.

Многие считают, что в Средние века после первой брачной ночи положено было вывешивать простыню с каплями крови, чтобы подтвердить, что невеста была девственницей.

В XIX веке распространилось мнение, что это было свидетельством девственности невесты, до сих пор многие так и считают. Но в Средневековье, несмотря на декларирование важности чистоты и непорочности, девственность на самом деле интересовала далеко не всех (вспомним Генриха VIII), да и вообще мужчины, особенно в аристократических кругах, женились не на девственности, а на приданом и связях.