«лендлизу» – американской союзнической помощи. В военное время он использовался только для перевозки грузов и выброски парашютистов. Для меня это был первый в жизни полёт на воздушном судне, и я с большим любопытством оглядывал обстановку внутри салона (если это можно назвать салоном). В самолёте не было пассажирских кресел, как принято в гражданских судах, а были две длинные скамьи вдоль обоих бортов самолёта во всю длину фюзеляжа, на которые и уселись пассажиры, летевшие с нами.

Я смотрел в иллюминатор, разглядывал уходящий вдаль берег «большой земли», как все называли материковую часть нашей страны, разглядывал Татарский пролив, видел крошечные кораблики. Потом началась «болтанка» – воздушные ямы, и я на время отключился, меня укачало.

Летели мы четыре часа, и вот, наконец, приземлились. Помню, открыли двери самолёта, пассажиры стали выходить. Вокруг светило яркое солнце, зелёная трава под самолётом приятно и гостеприимно расстилалась вокруг. Я вступил на трап и тут увидел смеющееся счастливое лицо отца, ждавшего нас внизу.

Начиналась новая послевоенная жизнь, вроде бы мирная, но отголоски войны ещё долго сопровождали нас и больно ранили…

Февраль 2012 г.

Юрий Алексеевич Тюпин

Автопортрет Тюпина в молодости.

Родился я на замечательной северной реке Пинеге – красивейшей реке русского Севера, как писал о ней мой знаменитый земляк, великий русский писатель Федор Александрович Абрамов.

Детство и юность пришлись на трудное военное и послевоенное, со многими лишениями, но по-своему замечательное и счастливое время. Нелёгкой, но полнокровной, наполненной многовековыми традициями и опытом жизнью, жила тогда северная колхозная деревня. Главным критерием жизни был труд. Труд коллективный, колхозный, практически бесплатный, за трудодни. Трудились все: как взрослые, так и мы, дети. Летом пололи и окучивали картошку свою и колхозную, заготавливали сено и веники для коз и овец.

Май 1945 года. Встреча первого парохода.

С середины июля шла заготовка ягод и грибов на зиму. Любимым трудовым занятием для нас, пацанов, был колхозный сенокос. Здесь вдоволь было верховой езды на лошадях. Колхозные лошади – это отдельная замечательная детская радость деревенской жизни. Зимой специально собирались по вечерам в конюшне, чтобы съездить на речку, напоить любимцев в специальной проруби. Весной отощавших подкармливали, чем могли.

Ещё одна, летняя, радость-это коллективные (по 4–5 человек) походы на рыбалку за 5 километров на лесное озеро с ночёвкой в избушке. Такие рыбацкие избы стояли раньше на каждом более-менее приличном озере. Клёв на озере был отменный. Только забрасывай удочку. Без улова не возвращались.

В школу, начиная с 5-го класса, ходили за 15 километров, на неделю. Каждый понедельник дождливой осенью без плащей и зонтов, насквозь промокшие, приходили в школу, часто на уроках засыпали.

С радостью встречали зиму, сбрасывали надоевшие кирзовые сапоги и обували валенки. Валенки – это лучшая обувь для северной зимы. Жили в интернате, пропитание готовили сами и считали это нормальным. Мы росли очень самостоятельными. Для проживания нам, северянам, от прадедов достались и сохранились самые удобные и долговечные жилища: северные рубленные дома – хоромины. Сруб прочно держит тепло, лишён духоты, сырости и сквозняков. Важнейшим элементом северной избы является русская печь. Это универсальное устройство для обогрева и приготовления пищи придаёт жилищу неповторимую красоту и уют. Какое удовольствие было, приходя с уличных прогулок, обледеневшему, как сосулька, влезть на печку и обогреться. Нет ничего вкуснее, чем пироги и шанежки из русской печки, но самым вкусным в то голодное время был горячий житник (хлеб из житной муки на русском Севере) нового урожая с холодным козьим молоком.

Жилая часть дома составляет не более 30–40 %. Самое просторное место в северном доме – поветь. Это уникальное помещение для хранения сена, зерна использовалось в качестве мастерской, здесь же вручную мололи зерно на жерновах, здесь же обустроен туалет. На поветь въезжали на лошади по специально устроенному взвозу. Площадь повети позволяла развернуться лошади с санями. На пасху на повети вешали качели. Внизу под поветью размещался двор с хлевами для скота.

В 50-е годы прошлого века вокруг северных деревень была практически ещё сохранена нетронутой девственная природа. В колхозных лесах не проводились промышленные рубки, что способствовало изобилию грибов, ягод, дичи. Пишу подробно об этом потому, что к нынешнему веку все это безвозвратно утрачено. Дома-хоромины в большинстве своём разрушились, будучи нежилыми. По берегам Пинеги стоят стены с глазницами окон и проваленными крышами. Леса, в том числе колхозные и водоохранные, вырублены, а река загублена молевым лесосплавом.

Пинежье – край родной, северный (Северная деревня конца 40-х – начала 50-х годов по воспоминаниям детства).

Все это очень грустно и печально, и я в свои 70 лет с помощью кисти и красок, без профессиональной подготовки, главным образом по памяти, пытаюсь на холсте восстановить ту северную деревню и природу моего детства.

В заключение хочу сказать, что трудности и лишения нашего военного и послевоенного детства закалили нас, привили нам самостоятельность, целеустремленность, трудолюбие и тягу к знаниям. Именно наше поколение осуществило исторический рывок 60-х годов в отечественной экономике, во всех отраслях промышленности. Мои сверстники из холмогорских и пинежских деревень составили кадровый костяк строящегося и набирающего силу «Севмашпредприятия», выпускающего атомные подводные лодки в городе Северодвинске. Это единственное в стране предприятие такого уровня, сумевшее достойно пережить разруху 90-х годов и не растерять драгоценные кадры. Сегодня здесь работают дети и внуки моих деревенских сверстников. Сам я по окончании Архангельского лесотехнического института на протяжении более 40 лет всю свою трудовую энергию, знания и опыт отдавал лесной отрасли.

Шамиль Арсенович Чигоев

Куба. Встреча с Р. Кастро.

Война! 22 июня 1941

Да, война!

Как много написано о войне! Горы книг о героизме, о патриотизме, о самоотверженности, о страшном голоде людей в Ленинграде и ещё о многом, что просто невозможно описать.

Под каким только углом ни рассматривалась Отечественная война в политической, публицистической и художественной литературе.

Но мне лично кажется, что недостаточно написано на такую тему, как дети войны. А ведь мы, подрастающее поколение в годы войны, были лишены всего. И никто не задумывается над таким простым вопросом, что мы своё детство провели без детства. Мы были лишены родительской заботы, родительской любви. Отец на фронте, мать сутками работала, выполняя лозунг «Всё для фронта». Да, всё