Два вертолета… командование оторвало их буквально с кровью, израильские войска перешли в наступление на Синае – зашли с востока, поливая землю огнем автоматических пушек и градом 2,75- дюймовых ракет "Гидра-70". Палестинская оборона буквально взорвалась огнем – но вести огонь по вертолетам мешали танки и израильские снайперы, занявшие позиции на верхних этажах полуразрушенных домов – а сами вертолеты не приближались, вели огонь с предельной дистанции. Отработав по линии обороны ХАМАСа – они развернулись и ушли назад, на полевой аэродром, а израильтяне пошли вперед, проламывая огнем и броней эшелонированную оборону палестинцев…

* * *

Взрыв был неожиданным и страшным. Только что они шли вперед… прикрываясь бронированной тушей танка и вдруг… долбануло так, что в глазах потемнело. Сам Шамир – не раз оказывался рядом с местом взрыва – но такое было для него впервые. Он был готов поклясться, что разрывом танк весом под семьдесят тонн подбросило в воздух.

Что было потом – он уже не помнил…

* * *

Шамир пришел в себя в полевом госпитале, который устроили прямо в развалинах. Голова не болело, было такое ощущение… как гул в голове. Сама голова – пустая – пустая и кажется, что вот – вот полетишь…

Он с трудом поднялся. Рядом лежал танкист, тот самый, командир головного. Живой.

Шамир потряс его за плечо.

– А…

Танкист повернулся, под глазами у него были черные, налитые кровью круги – симптом сотрясения мозга.

– Все целы? – прокаркал Шамир.

– Мои все… – голос танкиста пробивался как через слой мокрой ваты – отвоевались, в общем. Танк на ремонт. Килограммов сто рвануло, не меньше…

– А мои…

Танкист продолжал говорить – и вдруг Шамир понял, что он слышит еще хуже, чем он. Да, изрядно долбануло…

– Хреново все. Нас перенаправили сюда с Синая. Одну роту. Ребята сейчас там, а я вот… валяюсь тут. Хреново все…

Шамир снова потряс его за плечо, привлекая внимание.

– А?

– Больницу взяли, не знаешь? – спросил он, стараясь выговаривать слова как можно четче.

– Нет… Не знаю, друг… Наверное, нет…

Потом подошли санитары…

* * *

– … позор! Вы идете на нас войной, вы бомбите наши города и убиваете наших детей. Война придет в ваши города, она коснется каждого из вас, как этого солдата. Вы присылаете убийц, чтобы убивать нас! Взгляните – то же самое ждет вас, всех ваших детей, если вы не одумаетесь и не прекратите наступление на земли Ислама…

Один глаз все же немного видел, не совсем заплыл. Юпитер кинокамеры жег как огонь, гул крови в ушах заглушал слитное дыхание нескольких десятков боевиков, набившихся в подвал под больницей. Миша скосил взор вправо как смог – и увидел, что один из тех, кто его держит – это тот самый чеченец с кинжалом. Кинжал сейчас он держал в руке, уверенно и привычно.

И граната – была на поясе.

– Аллах Акбар! Нет Бога кроме Аллаха и Мохаммед Пророк его! Свободу всем землям Ислама! Свободу Палестине!

Представление подходило к концу – и как все представления, которые стоило смотреть – оно должно было завершиться смертью. Только не той, которую хотели устроители этого представления и те, кто потом будет переписывать и смотреть это видео.

Я сейчас умру – но и вы, гады – жить не будете…

Лезвие кинжала коснулось шеи израильского солдата Миши Солодкина – и в этот момент он с диким криком дернулся, безошибочно вцепился зубами в кольцо гранаты, висящей на поясе бородатого чеченского боевика, и дернул. Со злым торжеством почувствовал, как кольцо поддается, уступает его силе. Боевик помог ему, шарахнувшись в сторону, что-то истерически крикнул. Грохнул выстрел… и в тот же момент взорвалась граната. Потом – взорвался тюк с саперным зарядом, который принесли в укрепленный подвал мечети, чтобы снять на видео. А потом – все взорвалось…

* * *

Грохот был такой, что его услышали во всем окрестностям. В том числе и Шамир – он как раз спорил с врачом, настаивавшим на эвакуации. Они разом прервали разговор – а потом кто-то крикнул, что мечеть рушится…

Болела голова. О, Аллах, помоги, как она болит…

Шейх Хувейи оторвался от очередного фикха, который должны были передать в Интернет сразу же, как только он будет написан. Выпил немного воды. Прислушался. Кому-то не спалось – прямо во дворе горел костер, оттуда доносились слова незнакомой нашиды[29]. Вероятно, она была написана кем-то только что, потому что в ней говорилось про Персию. И уничтожить Израиль, конечно…

Шейх попытался сосредоточиться – но у него уже не получалось. Слова не вставали в красивый, понятный ряд, они толпились и от этого получались глупыми и бессмысленными.

Шейх сам не заметил, как уснул.

Проснулся он… непонятно через некоторое время. Было еще темно… но снаружи доносился шум, и где-то… стреляли.

В воздух?

Они победили?

Или…

О, Аллах… неужели яхуды атаковали их здесь? О, Аллах, спаси и сохрани…

Сразу зашлось сердце… неровно, с перебоями. О, Аллах, почему это не произошло тогда, когда я был молодым. Помоги мне предстать перед Тобой с чистым сердцем, свершившим то, ради чего я пришел на землю…

Преодолевая боль в затекших ногах, во всем теле – шейх выбежал в коридор. Там – были вооруженные люди, их было намного больше, чем обычно.