– Хвала Аллаху, вы – передо мной! Вы – не несете нашего греха, греха смирения, лживости и лицемерия! Вы – это будущее ислама, Аллаху Акбар!

– Аллах Акбар!!!

– Долгое время мы страдали от слабости и лицемерия, от разобщенности в умме! Опасаясь за свои презренные жизни, боясь обменять их на блаженство рая на пути Аллаха, мы придумали лживое заблуждение – джихад кифайя! Это значит, что в джихаде могли участвовать не все правоверные, а только те, кто хочет – а остальные могли сидеть с сидящими, оправдывая трусость таклидом[34]! Аллах тяжело покарает за трусость нас, наш иджтихад[35] был далек от совершенства. Самые разложившиеся из нас равняли себя с первыми последователями пророка, храня в душе вахн[36]! Гореть нам за это в адском огне. Но не вам, Инша Аллах!

– Аллах Акбар! Аллах Акбар! – заорали снизу.

Двое на минарете – уже развернули треногу, похожую на гибрид треноги для мощного фотоаппарата и пулеметного станка. Один из них – уже прибил ноги станка дюбелями к полу, воспользовавшись строительным пистолетом. Второй – сорвав брезент, распаковал тяжелую полуавтоматическую снайперскую винтовку Барретт американского производства, калибра 12,7 миллиметров…

– Пусть Аллах будет свидетелем моим словам, сегодня я объявляю: нет никакого джихада кроме джихада фард айн[37]! Нет никакого пути Аллаха, кроме того, по которому должен следовать каждый из мусульман, если боится гнева Аллаха! Нет никакого другого пути в рай, кроме принятия шахады! Мост ждет нас! Только праведные пойдут по нему, Инша Аллах!

Установив снайперскую винтовку на станок и закрепив зажимами – один из стрелков присоединил к ней магазин, наполненный десятью большими, блестящими патронами и потянул на себя затвор. Отпущенный, затвор скользнул вперед, плавно и быстро, досылая патрон в ствол. Второй стрелок – уже замерил расстояние лазерным дальномером и сейчас считывал показания с Кестраля, соединенного тонким шнуром с Ipad, на котором была установлена специальная программа для расчета поправки для точного выстрела.

– Здесь и сейчас я говорю вам: нет больше никаких причин откладывать! Смерть презренным псам, взбунтовавшимся против самого Аллаха! Смерть каждому из них! Смерть их семьям, их женам и их детям, потому что они – из числа их отцов!

Толпа восторженно взревела, раздались выстрелы в воздух.

– Смерть яхудам! Ни один мусульманин не может сказать, что он выполнил то, что должен был, пока на земле Ислама существует хоть один яхуд! Они – худшие, они – не люди! Убейте их всех! Убейте до последнего человека! Убивайте их, где найдете! Не дайте уйти ни одному из них! Аллах Акбар! Аллах Акбар!

Перекрестье снайперского прицела замерло на фигуре в белом в окне здания, снайпер вводил в прицел поправки, которые диктовал ему его напарник.

– Здесь и сейчас –я объявляю джихад всем… !!!

Тяжелой, весом в семьсот пятьдесят гран пуле потребовалось совсем немного времени, чтобы найти цель. Несколько секунд, не более. Несмотря на то, что выстрел был точно рассчитан – пуля все же пошла правее, подчиняясь непредсказуемым над городом ветрам и вихревым потокам, и попала не в область сердца, а правее, едва не оторвав руку новоявленному пророку. Сила удара была такова, что пуля пробила тело шейха насквозь, пробила насквозь и тело стоящего за ним телохранителя, ударила в стену и только тогда остановилась. Убитый телохранитель упал – а остальные бросились вперед, чтобы поддержать шейха. И от усердия – получилось так, что он выпал в окно, смертельно раненый, прямо в руки толпы.

Все замерло на какую-то секунду, шум почти стих, образовалась секунда чудовищной, мертвой тишины. Потом толпа слитно выдохнула – а через секунду взорвалась криками безумной ярости и выстрелами в воздух. Сотни рук – приняли тело шейха, началась немыслимая давка. Кто-то рвался вперед, чтобы оторвать кусочек одежды от тела новоявленного пророка, призвавшего всех мусульман к священной войне, кто-то хотел окунуть свою вещь в его кровь, кто-то хотел просто прикоснуться, кто-то не понимал, что происходит. Это было как кипящее месиво – то и дело из толпы издавались истошные, полные смертельного ужаса крики – то кричали затаптываемые, задыхающиеся люди. Охрана, так и не поняв, откуда произошел выстрел – открыла огонь по толпе, стремясь отбить тело шейха. Тогда толпа – получив видимую цель – ринулась вперед, смяла и растерзала немногочисленных охранников, захватив их оружие – а оружия и так уже было немало. Люди буквально ходили по ковру из мертвых тел. Дальше было только хуже. Произошедшее у университета требовало кровавой мести – в разных районах города с дикими криками люди неслись по улицам, затаптывая, убивая, переворачивая, поджигая, стреляя. Толпы талибов[38] в звериной ярости ринулись во все стороны, сметая все на своем пути. Волна погромов и убийств покатилась по Каиру, уже через несколько часов – в городе воцарился настоящий ад.

Полторы тысячи человек – растоптали в давке у университета. Не меньше десяти тысяч – погибли через пару минут.

* * *

Так было. Так всегда было на Востоке. Кровь влекла за собой еще большую кровь, а мученики – и в самом деле не умирали. Они жили в народной памяти, они обращались к живым с наскоро записанных кассет, поднимая на джихад, их глаза смотрели с самодельных, развешанных по стенам плакатов. Убитые, взорванные, повешенные, расстрелянные – они продолжали жить и продолжали вести войну.

Так начиналось безумие…

Телефон прожужжал что-то, наподобие звука, издаваемого майским жуком – только громче. Из-под одеяла номера в Каирском Шератоне (на острове, так намного безопаснее!) – вытянулась тонкая рука, сбросила подушку, наощупь взяла трубку.

– Алис! Это ты? Это ты, Алис?!