— Всё, можешь идти, — Виктор вылечил мои руки — чернота на кончиках пальцев исчезла, а чакроканалы укрепились, стали более стабильными.

— Спасибо, — поблагодарил я, сохраняя самообладание. Узор-транквилизатор всё ещё работал.

Виктор ничего не ответил.

— Ну как? — за дверью меня встретила Наталия.

— Меня разрезали и покопались внутри.

— Виктор должен изучить скверну, — кивнула Наталия, совсем не удивившись. — По-другому он не сможет найти лекарство.

— Пусть изучает.

Мне стало смешно. Я представил, как Виктор с важным видом рассматривает пустую склянку, и чуть не засмеялся. Чувство юмора проснулось или накрыло откатом от узора?

— Вскрытие не помешает нашим тренировкам. И не думай, что такая мелочь освободит тебя от занятий. Пошли!

— А когда я смогу рисовать узоры на своём чакротеле?

Мы вышли из здания, и я заметил Викторию. Она не сводила ненавидящего взгляда с Наталии, в её глазах горело желание накинуться на ту, которую она подозревала в убийстве сына, и перегрызть ей горло. В воздухе разлилось напряжение, даже дети почувствовали неладное и убежали играть в другое место.

— Арчи, не веди себя как гуль, будь терпеливее, — Наталия проигнорировала Викторию. — Ты только недавно стал Огранцем, пусть твоя чакросистема стабилизируется. Учись пока рисовать.

— У меня расходники закончились, — признался я.

— Вечером тебе принесут новые, ничего страшного.

Мы вышли за ворота, Наталия уже привычным движением взяла меня за шкирку и прыгнула на столб. Я пока не мог так высоко прыгать, требовались тренировки.

Я перескочил с одного столба на второй и продолжил бежать дальше и дальше, ускоряясь с каждым прыжком. Чакра циркулировала по моему телу и равными порциями выходила из стоп. Я почти не нуждался в подсказках Алисы. Меня обуял восторг, хотелось сделать сальто или кувыркнуться в воздухе несколько раз… Хотелось творить безумства, но я сдержался.

По улицам туда-сюда разъезжали собачьи повозки с красными лентами. Подготовка к празднику?

— Ната, — раздался знакомый голос. Я остановился, удерживая равновесие, и заметил на крыше одного из домов печально улыбающегося Филиппа. — Позволь мне проводить тебя.

Раздался хлопок, блеснула белая цепь, и Филипп исчез.

— Пошёл вон! — рыкнула Наталия и взмахнула рукой.

В воздухе мелькнуло три белых росчерка, и Филипп вновь появился, но уже на другом столбе. Между пальцев он держал три хаси.

— В черте города сражения запрещены, — укорил он. — А если бы пострадали люди?

Наталия раздражённо передёрнула плечами, и хаси молниеносно вернулись ей в руку.

— С дороги, — зашипела она. Из её рукава вылетела цепь с белым наконечником.

— Я не отступлюсь, — Филипп печально скривился, затем посмотрел на меня, приветственно кивнул и отступил, отпрыгнул назад.

— Почему ты с ним так? — спросил я, провожая взглядом удаляющегося Филиппа.

— Не твоё дело, — буркнула Наталия и резко ускорилась.

Я поспешил за ней. За пределами города Наталия снова связала меня цепью, и мы на невероятной скорости выбрались за пределы тучи-бублика. Остановились только на большом камне, где она меня и отпустила.

— Сегодня будешь учиться пользоваться цепью, — Наталия вытащила из рукава белую цепь и сунула её мне в руки. — Пока обычной. Привыкни к ней, научись базовым движениям.

Она достала склянку с серым порошком и просто высыпала его на землю. Зачем?

— Как скажешь, — я осторожно раскрутил цепь, не зная, что делать дальше.

— Любое оружие должно познаваться в бою, я так считаю, — Наталия толкнула меня в спину, и я прыгнул вниз. Вот коза.

— Убивай гулей и учись. Первое движение — правый горизонтальный мах.

Я растерянно оглянулся. На меня нёсся безглазый гуль. Внутри всё похолодело. Эта тварь двигалась почти бесшумно, как хищник, нежелающий спугнуть добычу.

Арчи, я помогу. Скажу, когда атаковать.

Двумя руками я сжал край цепи, готовясь ударить ею горизонтально. Когда между мной и гулем оставалось метра три — он резко прыгнул.

Бей!

Я замахнулся, но прекрасно видел — было поздно. Вспыхнуло белым, и мне под ноги упал безголовый гуль, из его шеи фонтаном била слизь.

— Плохо, — с укором сказала Наталия, возвращая себе хаси. — Слишком поздно начал движение.

Арчи, я не думала, что гуль прыгнет, — повинилась Алиса.

— А может, сперва ты мне покажешь движения? — я недовольно посмотрел на Наталию. — Перед тем как бросать меня в лапы гулям?

— О-о-о, — тётя прикрыла рукавом лицо и хихикнула, как маленькая девочка. — Подожди, пока я тебя в гулью яму не брошу. Вот там ты поймёшь, что значит попасть в лапы гулям.

У меня внутренности заледенели.

— Но ты пока слабоват. Убивай безглазых гулей и радуйся, что я добрая.

Моё левое веко задёргалось в нервном тике.

— Готовься, сюда ещё один бежит, — довольно улыбнулась Наталия. — А за ним ещё двое. Пока я не буду довольна твоим правым горизонтальным махом — тебе запрещается использовать другие приёмы при первой атаке. Добивать гулей можешь как угодно.

Я сглотнул. Вот же досада…

На этот раз Алиса предупредила своевременно, и цепь на удивление легко снесла голову гулю. Я тут же отпрыгнул, чтобы не замараться. А когда увидел, как гуль продолжает шевелиться, — просто опустил цепь сверху вниз, добивая.

— Ещё двое, Арчи, — весело крикнула Наталия.

Я глубоко вздохнул. Чувствую, этот денёк будет долгим…

До самого вечера я убивал гулей. Сперва правый и левый горизонтальный мах, затем вертикальный удар и напоследок — правая и левая диагонали.

Когда вокруг становилось слишком много тел, Наталия отводила меня в другое место и снова высыпала на землю серый порошок. Как я понял, чтобы привлечь безглазых гулей.

Арчи, ты уже убил двести тридцать гулей, — раздался в голове голос Алисы, когда я сидел у камня и тяжёло дышал. Солнце зашло, в небе загорелось лунное кольцо. Звёзд не было, ни единой. Като очень любила звёзды…

— Наталия, — позвал я тётю, — на сегодня всё?

— Зови меня Ната. У меня порошок закончился, так что да, всё. Поработал сносно, можешь отдохнуть. Только не забывай о тренировках с узорами.

Я застонал. Мои руки дрожали от усталости, как я буду рисовать узоры?! Если бы не напитка чакрой, я на семидесятом гуле бы сдался.

Цепь Наты обхватила меня, и мы понеслись к городу. Я уснул почти сразу, настолько сильно выдохся. Проснулся, когда Ната позвала меня: