Бет лежала в гамаке, любуясь своими ступнями. До этого у нее никогда не было мысли, что они соблазнительные. На самом деле она никогда не задумывалась о подобных вещах вообще. Они просто «жили» на ее ножках; узенькие, шестого размера, немного жилистые, иногда с разноцветным маникюром, иногда нет. Но теперь, когда она смотрела на них, она видела чувственную часть тела с эрогенными зонами. И только от одной этой мысли ее охватывала дрожь. Да, у нее были красивые ноги. Он сказал ей, что они прекрасны.

Бет повернула голову, чтобы посмотреть в сторону дома. Она даже слышала стук посуды в посудомоечной машине, звук расставляемых на полках вещей, детскую возню, смех взрослых. Она слышала, как Лорелея крикнула:

– Ох, Мэг, ничего подобного не было! – Она услышала, как кто-то открыл заднюю дверь и тут же закрыл, а потом услышала голос Билла: «Мэг, пойду покурю, смотри, чтобы дети не заметили».

Бет улыбнулась. Дети Билла не знали, что он курит. Она снова посмотрела вверх, на небо. Оно было пронизано лиловыми прожилками, блестящими полосками и клочками облаков. Потом она перевела взгляд вниз, на свое платье, верхнюю часть лифчика и на грудь. На ее упругую форму (он тоже всегда ей говорил об этом). Она вспомнила, как он мял ее груди, словно тесто, как лизал их, как утыкался между ними лицом. А потом она услышала шорох его шагов в траве, мягких и сильных, и вот он уже стоял рядом с ней, доставая из заднего кармана джинсов пачку «Кэмел». Он молча протянул ей пачку, приподняв одну бровь.

Она вытащила сигарету и позволила ему сесть в гамаке.

– Ну, – проговорил он, мягко опускаясь рядом с ней.

– Это было… как-то по-другому.

– Ты имеешь в виду Кайли?

– Господь свидетель. Это было нечто.

Бет рассмеялась.

– В этом она вся.

– Бедный Рори, – вздохнул Билл, прикуривая сигарету для Бет.

– Она держит его в ежовых рукавицах.

Бет улыбнулась, но так и не решилась сказать: «А разве не у всех так?»

Некоторое время они курили молча, наслаждаясь близостью тел и зная, что между ними больше ничего не будет, кроме этого перекура и болтовни в сумерках. А для всего прочего имелись другие места. И это в их число не входило.

– Он очень своеобразный, не находишь? – сказал Билл, наклоняясь, чтобы растереть в траве окурок. – Не такой, как ты?

Бет положила руку ему на спину и через футболку пальцами пробежалась по его позвоночнику, потом по коже. От ее прикосновений Билл изогнулся.

– Мы все абсолютно разные, – проговорила Бет. – Как плохо распланированный ужин. – Она ногтями стала почесывать его кожу.

– O да, – пробормотал Билл. – Вон там, вон там, нет, не здесь, немного левее, а теперь правее. А сейчас ближе к середине. Да, вот так. Хорошо!

Почесывание спины стало у них своеобразным ритуалом, как и поцелуи стоп, облизывания груди и особые позы во время секса, которые, как они искренне считали, обязаны были изобрести, поскольку оба несколько раз проштудировали «Камасутру», но не нашли ничего подходящего. Бет всегда думала, что не любит секс. Но Билл доказал ей обратное.

Бет быстро выдернула руку из-под его футболки, когда из верхнего сада послышался голос. Их позы были неестественны.

Это была Вики.

Она улыбнулась, когда увидела их в гамаке.

– Привет вам! – прогудела она, поплотнее застегнула фиолетовую телогрейку и уперла сильные руки в бока. – И что это, черт побери, вы делаете здесь в полутьме?

– Перемываем косточки, – ответил Билл.

Вики посмотрела сначала на Билла, потом на Бет и снова на него. Бет нервно сглотнула и почувствовала, что ее кожу покалывает. А потом пришло чувство вины. Как же хорошо было с Биллом.

– Она приняла успокоительное. Теперь все в порядке, – сообщила Вики, прислонившись к дереву и засовывая руки в карманы. – И только что она сказала мне, что я не настоящая лесбиянка.

– Вот как!

– Да, и я не пыталась ее в этом разубедить. А еще она сказала, что я решила выдать себя за лесбиянку только потому, что хотела втереться в доверие и проникнуть в ваш дом, – не унималась Вики. – Возмутительно! Она даже элементарных вещей обо мне не знает!

Бет натянуто улыбнулась. Она понятия не имела, была ли Вики настоящей лесбиянкой или нет, но было слишком неудобно сидеть здесь, вдавленной в гамак рядом с мужем своей сестры, да еще и в темноте, поэтому ей даже не приходило в голову присоединиться к этому разговору.

– И что, черт побери, значит «настоящая лесбиянка»? – спросил Билл. – Мне кажется, это или есть, или нет.

– Ну да, – согласилась Вики. – Точно. Кто бы сомневался! Я в том смысле, кто вообще решил, что человек является «правильным» гетеросексуалом только потому, что в свое время у него снесло башку из-за девчонки? – Она прищелкнула языком и вздохнула. – Ну, во всяком случае, единственное, что я могу сказать, я очень рада, что Мэг не является истиной в последней инстанции. Она, конечно, с изюминкой, но вкус ее явно подводит. Если ты понимаешь, о чем я. – Вики вытащила руки из карманов и хлопнула себя по ногам. – Мне лучше вернуться в дом и убедиться, что с Лорри все в порядке. Вы идете?

Она снова перевела взгляд с Билла на Бет и обратно, а потом на потемневшее небо. Ее взгляд пронизывал насквозь, и казалось, что она обо всем догадывается. Бет вздрогнула.

– Пока нет, Вики, – сказал Билл. – Но мы скоро вернемся.

– Хорошо, хорошо, – она улыбнулась. – Надеюсь через пару минут вас увидеть.

Они сидели и наблюдали, как Вики шагает через сад обратно к дому.

– Она обо всем догадалась, – проговорила Бет, вылезая из гамака и пытаясь встать на ноги.

– Не сходи с ума, – сказал Билл, устраиваясь поудобнее в освободившемся пространстве. Потом он положил руки под голову и уставился в небо, где медленно начали появляться звезды, словно на пленке, которую начал проявлять фотограф. – Конечно, не знает.

– Я серьезно, – не унималась Бет, – ты видел, как она сейчас на нас смотрела? Она знает. Она обо всем знает. Или подозревает.

Билл пожал плечами.

– И что? – Билл вопросительно посмотрела на нее. – Если она даже и подозревает, то что́ она сделает? Если она не застукает нас «в процессе», то может подозревать, сколько ей угодно.

– Ты так крут, мистер Лиддингтон. Честно, не понимаю, как это тебе удается. Прям даже страшно.

– Генетика, – ответил он. – Это семейное.

– Как ты это делаешь? Ты идешь домой к ней и делаешь вид, что работал допоздна? Если бы мне приходилось вот так каждый день кому-то врать… – Бет вздрогнула.

Солнце уже почти исчезло за горизонтом, а с ним ушло и последнее тепло.

– Я пойду в дом, – сказала Бет, внезапно почувствовав неприязнь к Биллу. Она не смогла найти конкретную причину своего раздражения, просто оно навалилось на ее грудь, как тяжелая книга.