– Чего тебе? – заглянул он в окошко.

– Загибаюсь, старшина. Водички бы… – прохрипел я.

Старик вздохнул:

– Еще один… Сейчас принесу.

Пока он ходил, я высосал еще крови, вспомнив при этом Ванюшку – вот уж кто любил кровь пить. Свиную… Старик открыл дверь, вошел со стаканом в руке.

– Ну, чего у тебя?

Тут я и выпустил кровь изо рта – и она красиво потекла у меня по подбородку. Старшина наклонился – я этого и ждал: крепко уделал его в висок. Он тихо рухнул на пол.

– Прости, старик, – пробормотал я. – Действительно, за все добрые дела надо расплачиваться.

Вытерев кровь со своего лица, вытащил тело в коридор к входной решетке. Через полчаса он очухается. В углу коридора я нашел швабру и тряпку, теперь оставалось позвать на помощь.

– Эй, есть кто-нибудь? – закричал я. – Старшина умирает!

Пришлось повторить это несколько раз, пока появился заспанный полицейский.

– Что там с ним? – спросил он испуганно.

– Не знаю, наверное, сердце остановилось, – сделав круглые глаза, быстро ответил я.

Он полез в карманы за ключами, но тут замер и спросил подозрительно:

– А ты почему не в камере?

– Я вот приборку делал в коридоре, – и, склонившись над телом, пробормотал: – Кажется, уже не дышит.

Полицейский долго возился с замком, обдавая меня свежим перегаром, наконец открыл, я почтительно отступил в сторону, и только он сделал первое движение, чтобы склониться, – тут же ногой нанес ему удар в челюсть. Клянусь, это было сделано красиво. Даже негодяи, которые, оказывается, уже давно наблюдали за мной в окошко, не смогли сдержать восхищения.

– Ну ты молоток, парень. Красиво, а? Друг, не уходи, открой нас, а? Не бросай, ты же человек! Ну, мужик! Че, обиделся? Пахан!

То ли тюремная солидарность, то ли врожденное чувство порядочности и готовность помочь близкому, и, хоть и дорога была каждая секунда, я вытащил у старика ключи и открыл камеру. Возбужденный рой вывалился наружу.

– Выходи по одному! – приказал я, после чего сразу вытащил пистолет из кобуры второго полицейского – пока не стащили – и нацепил его фуражку. – Ждите пять минут, я подам сигнал.

Потом быстро поднялся на первый этаж. В дежурке, за стеклянной перегородкой, судя по голосам, сидели двое. Пригнувшись, я прошел под стеночкой, проскользнул в открытую дверь. Спиной ко мне стояли двое полицейских и курили. Я неторопливо спустился с крыльца, зашел за угол здания, там, как я помнил, была стоянка машин. На подножке одного из грузовиков сидел парень.

– Ты водитель? – спросил я его.

– Да, а что?

– Заводи! За вином поедем – Петреску приказал.

– А кто вы – я вас не знаю.

– Из Кишинева, из управления охраны.

Он сел в машину, я – за ним. Тут его окончательно разобрали сомнения: он недоверчиво оценил мою камуфляжную форму с полицейской фуражкой и заявил:

– Я должен спросить разрешения у своего начальника.

– Вот твой начальник! – вытащил я «макарова» и коротко ударил его в скулу. – Вперед!

Перед закрытыми воротами остановились. Вылез дежурный:

– Куда?

– Говори: «Петреску за вином послал!»

Водитель добросовестно прокричал.

– А кто там с тобой?

– Майор из управления охраны, – снова шепотом произнес я.

– Майор из управления охраны! – сказал водитель без особой радости. – Открывай уже!

Дежурный нажал кнопку электромотора, и дверь поползла в сторону.

– Молодец! – сказал я.

И тут мы услышали за спиной крики, потом – одиночные выстрелы.

– Будем ждать? – спросил сообразительный водитель.

– Вперед!

– Там кто-то бежит за нами! – покосился на зеркало заднего вида водитель.

– Пусть бегут!

– И куда поедем?

– В Дубоссары! Жми!

– Не проедем! Расстреляют на первом же посту.

На скорости мы миновали перекресток, справа промелькнул дорожный указатель со стрелками: «Дубоссары – 25». Я подгонял водителя, машина шла по осевой линии, встречные автомобили шарахались от нас в стороны.

– Потом ты меня убьешь? – спросил водитель дрогнувшим голосом.

– Если не будешь слушаться меня.

– Через сто метров – пост.

– Хорошо…

Я поднял с пола автомат водителя, проверил магазин и дослал патрон в патронник.

Свет выхватил бетонные блоки, установленные в шахматном порядке. Двигаться между ними можно было только змейкой.

– Объезжай слева, по кювету! – приказал я.

Трое полицейских, появившиеся из тьмы, замахали руками, я дал по ним длинную очередь. Машина скатилась вниз – и заглохла.

– Давай же, черт! – Я продолжал поливать свинцом темноту, двигатель зачихал, машина дернулась, выползла на шоссе. Вдогон уже летели выстрелы.

– Жми! – Мы согнулись в три погибели. – Задние габариты выключи!

– Все равно поймают! – крикнул водитель.

– Гони! – Я нещадно колотил его в плечо, бок, он терпеливо и молча сносил удары – зарабатывал право на жизнь. – Проселочные дороги есть?

– Должна быть – но не к Дубоссарам.

– Плевать, лишь бы к реке выбраться!

Он свернул вправо, и мы затарахтели по кочкам. Не дорога была – одно наказание. Минут через десять я приказал остановиться. Даже в темноте я почувствовал, как водитель побледнел.

– Вылазь! И постарайся забыть, в какую сторону я поехал.

Парень поспешно спрыгнул вниз, я пересел на водительское место – и рванул вперед. Наверное, с год не держал руля. Но как только руки прикоснулись к баранке, шоферские инстинкты и рефлексы ожили и включились сами собой, а тело слилось с машиной. Ноги автоматически работали, выжимая сцепление и выдавливая акселератор, меня трясло и швыряло на ухабах и разбитой колее, но я чувствовал не сравнимое ни с чем удовлетворение. Во мне проснулся водитель первого класса, профессионал, которого остановить может только очередь в упор.

Я проехал два или три селения, кое-где теплились огоньки, дорога же пустовала, люди не рисковали выходить в это время суток… Потом дорога стала заворачивать резко в сторону, и я чутьем понял, что заеду совсем не туда. Возле первого же дома решил остановиться. На стук долго не отвечали, потом из-за двери раздался сиплый мужской голос:

– Кто там?

– Скажите, до Днестра отсюда далеко?

– А я почем знаю?

Мне стало не по себе – куда же меня занесло?