«Надо укреплять ворота», – подумал он.

На крыше все еще было полно любопытствующих, которые ничем не могли помочь обороне. Ларион, похоже, о них просто забыл. Даль распорядился:

– Всем посторонним покинуть крышу! Находиться здесь опасно!

– Да ладно тебе, – усмехнулся занимавший ту же бойницу аколит. – Бой еще далеко.

– Точно, – спохватился отец Ларион. – Уходите! Вы будете мешать обороне.

Многие послушались.

Баррикаду на улице смяли, почти не потеряв времени. Армия пошла дальше, только у засевшего во рву транспорта осталось несколько человек – вызволять. Да еще несколько человек из числа защитников оперативно собрали покойников и потащили куда-то назад, в хвост процессии.

На этом рубеже армия Схарма не потеряла ни одного солдата.

– Жарко там, – с какой-то тоской сказал сосед.

– Скоро здесь будет еще жарче.

Город не мог похвастаться диковинным транспортом или оружием. Здешние мастера Слова занимались в основном созданием нужных в хозяйстве мелочей – мельниц, самоходных тележек и плугов, кухонной утвари. Что до машин, подобных тем, которых Дальгерт видел в Мегаполисе, то на здешних улицах они бы долго не просуществовали, а центральная часть города невелика, и там вполне можно быстро перемещаться на своих двоих. Старейшины для парадных нужд еще могли выехать в карете, запряженной парой лошадей, но на памяти Дальгерта такое случилось только раз, когда один из сыновей Гаральда женился. Мастера Слова боялись монастыря с его строгими правилами и нетерпимостью к любой магии. Мудрено ли, что их здесь с каждым годом становилось все меньше. Теперь их услуги ох как пригодились бы!

Движение врага замедлилось: они вошли в ту часть города, что строилась на древних руинах и завалах. Ту самую, в которой иногда теряются даже старожилы. Узкие переулки, похожие один на другой, застраивались здесь без всякой системы…

Наступавшие решили проблему просто. И Дальгерт воочию увидел, для чего их машинам был нужен этот тяжелый, треугольный нос. Он просто врезался с наскока в стену ближайшего дома, откатывался назад; строение шаталось и падало прямо на транспорт, но тот словно не замечал придавившей его массы и шел дальше. Солдаты двигались уже по развалинам.

– А первый утюг все еще в яме… – заметил сосед.

– Надо было больше рвов. Но теперь они будут осторожней…

– Это точно. Смотри, раненых несут. А мы все ждем…

К монастырю приближалась процессия из нескольких человек с носилками. Даль рассмотрел, что в большинстве тащили носилки женщины.

Армия Схарма целенаправленно двигалась к центру. За ними стелился черный дым пожаров.

– Брат Дальгерт, брат Толь, брат Нариан – за мной!

Отец Никула придирчиво окинул их взглядом. Кивнул.

– А что случилось? – спросил плечистый брат Толь.

– Нужна помощь санитарам. Не справляются.

– А здесь кто останется?

– Сейчас отступающие отряды подойдут, из них сформируем подкрепление. Они же и вас заменят, когда враг подступит к стенам.

Когда проходили мимо распахнутых дверей церкви, оттуда донесся слитный голос нескольких десятков певчих – служили Долгую мессу.

В коридорах и на дворе было не протолкнуться.

Госпиталь был устроен в залах семинарии. Малый зал оказался уже заполнен, в большом еще оставались места.

– Вот, – окликнул одного из священников отец Никула, – привел тебе помощь.

Священник этот был Дальгерту малознаком. Они встречались изредка на службах, но не более. Кажется, его сюда перевели откуда-то с равнин. Высокий, еще не старый, он немного сутулился. Говорил отрывисто, словно куда-то спешил, а взгляд его был внимательным и цепким.

– Отлично. Вон там, у стены, койки. Надо их собрать и расставить. Негодные откладывайте в сторону. Остальные – в четыре ряда, в середине – проход. Закончите – скажете. Я в соседнем зале.

Работа оказалась несложной, но требовала усилий. Сразу понятно, почему отец Никула выбрал их – из тех, кто стоял на стене, больше никто бы с этой работой не справился. Во всяком случае, быстро бы не справился. Дальгерт никогда не думал, что металлические рамы с натянутой на них сеткой могут быть настолько тяжелыми. Спинки в большинстве проржавели, крючки никак не хотели входить в пазы на рамах, но все же им удалось собрать восемнадцать вполне устойчивых коек. Когда заканчивали последнюю, первые три уже были заняты пострадавшими. Около них хлопотали женщины из горожан. Возле одного сидел священник.

Не успели распрямить спины, как вернулся священник, заведующий лазаретом, и определил брата Толя носить воду для прачечной, а Нариана и Дальгерта – идти к малым воротам, встречать новых пострадавших…

Этим Дальгерт занимался до самого заката.

Раненые рассказывали много. Кое-что Далю казалось откровенным преувеличением, но собак он видел сам, да и самоходные «утюги» тоже.

– Мертвецы идут… – говорил один. – Смотрят мертвыми глазами, бьют без промаха, а самих убить нельзя. Стрелы они из себя вытаскивают, как занозы, а из ран не течет кровь…

– Они своих мертвых лежать не оставляют, – говорил другой. – Может, это не по вере их, но наши-то мертвые им зачем?

– …командир приказал обмотать стрелы паклей, макать в смолу и пытаться поджечь эти «утюги», – делился впечатлениями третий. – Так мы и в кабину попали, где водитель сидел: не горит! Не горит и прет вперед. Похоже, единственный способ с ним справиться – это в яму посадить…

– У собак зубы и когти стальные, и хватает она сразу за горло. И если ухватила, то уж не выпустит…

Дальгерт наслушался этих историй досыта и удивлялся только одному – почему он не там? Почему, если отец Леон считает его виновным? Для чего старый лис его бережет?

По отрывочным сведениям, днем наступление удалось остановить в центре и немного задержать на левом фланге. Но провалившийся в ров «утюг» был единственным успехом тех, кто держал оборону справа, и враг почти сумел зайти в спину защитникам центральной части города. Тем пришлось спешно отступить, и теперь им предстояло сдерживать натиск объединившихся сил противника.

Перед закатом раненых было уже столько, что их начали размещать в коридорах. Запас железных коек тоже был исчерпан.

Оборону схарматы прорвали глубокой ночью. Дальгерт в тот момент спал. Несколько бессонных ночей привели к тому, что он отрубился, едва упав в постель. Хорошо, догадался двери не запирать. Разбудил его встревоженный брат Рузан:

– Город горит! Наши отступают к монастырю! Скоро приступ…

Дальгерт плеснул в лицо холодной воды, поправил одежду. Подумал, что стоило бы побриться, но как подумал, так и забыл. Подхватил выданный отцом Никулой самострел и поспешил на крышу.