— Она назначила мне несколько сеансов, а после заявила, что сняла родовое проклятие, и я скоро очень удачно выйду замуж. Действительно, в ночном клубе мне повстречался Валера Вандышев. Мы оказались тёзками, что послужило ещё одной причиной союза. Строили радужные планы на будущее. Когда я забеременела, погадали по воску, и получилась рыба. Опять верно — через несколько месяцев УЗИ показало девочку. Я собиралась родить вундеркинда, берегла Милену от любого шороха. И вот… Ужасно.

— Валерия, вам известно такое имя — Любовь Горюнова? — как можно мягче спросил Тураев, давая понять, что явился с конкретной целью.

— Нет, — удивлённо пожала плечами Лера. — Впервые слышу.

— А про Татьяну Журавлёву вы слышали что-нибудь? — продолжал Тураев, пытаясь понять, правду говорит Лера или что-то скрывает.

— Никогда в жизни! А кто это такие? Почему вы меня о них спрашиваете? — Глаза чайного цвета смотрели встревоженно и боязливо.

— Валерия, в том самом синем «БМВ» среди похитивших вас мужчин не было высокого худого человека в короткой куртке с вязаными манжетами и рукавами? Он носит короткую шкиперскую бородку, а усы бреет. — Артур не ответил на вопрос Леры, а продолжал задавать свои. — Подумайте хорошенько.

— Я, конечно, не могу ручаться, потому что не имела возможности изучать их лица, — тщательно обдумывая каждое слово, отозвалась Лера. Чтобы немного успокоиться, она покачивала на руках игрушку-панду. — Но всё-таки такого мужчины среди них не было. С бородой вообще никого…

— В прошлый раз мы с вами говорили о первом браке, с Феликсом Рубецким, который довольно быстро распался. Подруги по общежитию, между прочим, упомянули, что у вас с мужем был ребёнок, который позапрошлым летом умер. То есть родился мёртвым здесь, в Москве. На основании того, что у вас не было детей, развод осуществлялся в ЗАГСе, по ускоренной процедуре. Я изучил документы, но справка из медучреждения, куда вас доставила «скорая», почему-то из дела пропала. Вы не могли бы сказать, в какой именно больнице всё это произошло? Почему-то я никак не могу выяснить, куда вас доставили той ужасной ночью. Везде отвечают, что Валерия Вадимовна Леонова у них не рожала. Может быть, вы шли как Рубецкая? Такая тоже не числится…

На лбу девушки выступила испарина, а дыхание на несколько мгновений остановилось. Она облизала пересохшие губы и взглянула в тёмные пустые глаза майора. Гнетущая, угрожающая тишина повисла в светлом холле с высокими зеркальными окнами и хрустальной маленькой люстрой под потолком.

Артур мысленно уговаривал Леру отбросить все уловки. Она поняла, что отрицать уже известное глупо. Похоже, что майор Тураев узнал всё…

— Я не хотела вспоминать об этом, но, в то же время, знала, что девочки не умолчат о моём первом ребёнке. Да, у нас с Феликсом был сын. В июне девяносто восьмого года, в памятную всем москвичам ночь, я его родила и сразу же потеряла. Такая уж у меня, наверное, судьба, которую никакими заклинаниями не изменишь. Я не видела его личика ни разу в жизни. Мы были вместе только девять месяцев беременности. То же самое произошло и со вторым моим ребёнком. Зачем вам это всё?

— Объясните, каким образом вы его потеряли.

Артур пошёл ва-банк, усиливая напор. Реакция Валерии не давала поверить в версию, услышанную от подруг в общежитии. Если бы тот ребёнок действительно умер, несчастная мать испытывала бы сейчас печаль, тоску, горе, но никак не страх, не парализующий ужас, от которого моментально расширяются зрачки.

Она не ответила и отвернулась от Тураева, закрыв лицо руками. Сверкнувшее на тонком пальчике кольцо с бриллиантом напомнило Артуру о Марине, и ему стало тошно.

— Валерия Вадимовна, мы с вами взрослые люди, и должны понимать, что отмалчиваться в таких случаях, мягко говоря, бесполезно. Я всё равно узнаю правду, но лучше будет, если вы расскажете всё добровольно. Хотя бы для того, чтобы я всё-таки нашёл вашу дочь, будьте откровенны. Если мы с вами сегодня найдём общий язык, можете впоследствии рассчитывать на моё содействие, на снисхождение, наконец. Я выслушаю вас очень внимательно и постараюсь понять мотивы, толкнувшие вас на определённые действия. Обещаю, что не стану огульно обвинять вас. В чём-то вы обманули подружек, и я хочу знать, в чём именно. И второй вопрос: для чего вам всё это потребовалось? Или вы рожали не в Москве и даже не в области, тогда почему уверяли, что всё произошло здесь? Или неправду сказали ваши подруги? Тогда вы их об этом должны были попросить. Лично у них причин наводить тень на плетень не было. Напрашивается ещё один вариант развития событий — вы рожали в Москве, но не в роддоме, и почему сей факт хотите скрыть. Валерия, право слово, вы ведёте себя как человек, принимающий заслуженное наказание. Я наблюдаю за вами очень внимательно, начиная с первой нашей встречи, и прихожу к выводу, что вы нуждаетесь в исповеди. Вы не могли довериться будущему мужу, имея, конечно, на то основания. Но передо мной, человеком абсолютно беспристрастным, вы можете раскрыться, выговориться, сбросить с души тяжкий груз. Вы в чём-то вините себя, так? Но в чём именно? Существует много вариантов ответа, и вот некоторые из них. Ребёнок погиб в результате каких-то ваших действий. Вы намеренно избавились от него, или же всё произошло случайно? С мужем вы к тому времени уже поссорились, хотя официально развелись позже. Обещаю, что по крайней мере в ближайшее время я не приму к вам никаких мер, а с ещё большим усердием стану искать вашу девочку. То наказание, которое понесли вы месяц назад, искупает многие грехи. Вы лишились одного ребёнка — каким образом, неважно. Но второго-то вы ещё можете вернуть. И, я вижу, страстно желаете это сделать. И вам очень трудно столько времени хранить страшную тайну. Оставшись сиротой в девятнадцать лет, вы потеряли возможность обратиться за помощью и поддержкой к своим родным, самым близким людям. Вы ожесточились и замкнулись в себе. Но юной женщине, красавице, умнице, не к лицу носить непроницаемую маску мизантропа и отшельника. Ради Милены, ради того, чтобы она навсегда не оказалась в руках чужих людей, более того, в руках преступников, которые неизвестно что хотят с ней сделать, вы должны поделиться со мной самым сокровенным. Если вы любите дочь, то поступите именно так. Если вам всё равно, найдут её или нет, то откажетесь…

Лера горько плакала, вытирая кружевным платком глаза и нос, но не говорила ни слова, и Артур уже начал сомневаться в правильности своих выводов. Боясь переусердствовать, он всё же продолжал говорить, а сам придвигался всё ближе к Валерии, и, в конце концов, взял её за руку.

— Кто-то же должен был находиться с вами тогда, в ночь урагана. У вас это были первые роды. Вы же не медик, сама справиться не могли. И на самотёк не решились бы всё пустить. А если при появлении вашего сына на свет присутствовали какие-то люди, я их разыщу обязательно. Тогда ваше положение окажется куда более серьёзным, чем сейчас.

Прошло пять невероятно долгих минут, и наконец-то Лера, которая сидела всё это время бледная, с закрытыми глазами, разжала губы.

— Я готова отвечать по закону, но всё-таки малодушно попрошу, пусть на ближайшее время, сохранить эту тайну. Очень не хочу, чтобы семья Рубецких узнала об этом. Да нет, лучше не узнавать никому! Я верю вам, и поэтому надеюсь, что вы мне тоже поверите. Я хотела сыну только добра, а потому заслуживаю снисхождения. И я добилась своего.