ФИЗИЧЕСКОЕ «Я»

Для большинства людей «я» — на самом базовом уровне — это тело. «“Я” — это мое тело». Физическое тело материально и осязаемо, нечто, что мы можем потрогать и ощущаем как часть своей идентичности. Уже в раннем возрасте мы понимаем, что только мы чувствуем боль, если коснулись пальцем горячей плиты, в то время как сестра, которая не трогала плиту, боли не испытывает. Точно так же, если мы неудачно упали, то перелом получила наша нога, а не чья-нибудь еще. То, что происходит с нашим телом, отделяет нас от других людей и их тел. И следовательно, делает нас теми, кто мы есть. Более того, когда исчезает наше тело, исчезают и наши черты характера, наши слова и воспоминания — все, что мы считаем собой. Если нет тела, нет и «я». Получается, что мы и есть наше тело.

Однако если мы подумаем о теле в разные периоды жизни, то обнаружим, что эта воплощенная сущность, которую мы считаем своим «я», на самом деле будет абсолютно разным телом — все зависит от конкретного момента. Тело, в котором мы обитаем сейчас, не то же самое, каким оно было в нашем детстве, двадцать или десять лет назад — или даже еще вчера. Меняется не только наша внешность — все клетки организма постоянно умирают и перерождаются. Наша физиология в буквальном смысле не та, что была в детстве или двадцать лет назад. Наша физическая форма постоянно меняется.

Ситуация осложняется тем, что мы осознаём свое тело. Мы можем сказать, что у нас болит нога, а это подразумевает, что ногой мы не являемся. За телом стоит понимание того, что с телом происходит. Мы можем лишиться каких-то частей тела, например ноги или почки, и продолжать жить, не теряя своей идентичности и оставаясь самими собой. Разве может тогда наша суть заключаться в теле?[23]

ДУМАЮЩЕЕ «Я»

Если мы не тело, значит, мы — это мысли. То, что происходит у нас в голове, должно заключать в себе нашу подлинную суть — то, что делает нас нами. Но проблема в том, что мысли также постоянно меняются и ни одна мысль не задерживается надолго. Как мы можем быть чем-то, что постоянно меняется? К тому же мы можем наблюдать за мыслями со стороны, что-то внутри нас отслеживает их содержание, а также появление и исчезновение. Значит, то, кем мы являемся, должно быть больше и обширнее мыслей и даже стоять за мыслями. Мы не можем быть тем, за чем наблюдаем со стороны.

Где бы мы ни искали это наше «я», мы видим только процесс изменения. Нет никакого фактического «я», которое можно было бы найти, потрогать или поместить внутри головы, сердца или где-то еще. Наше «я» должно постоянно восстанавливаться и собираться заново — собираться воедино из памяти, мыслей и нынешних условий. Мы можем говорить о себе, описывать себя, но дальше продвинуться, похоже, не получается.

Однако, несмотря на все доказательства, мы продолжаем верить и вкладываться в «я» постоянное и неизменное, в устойчивую, реальную личность, которой полагаются наши вечные преданность и защита. Мы настолько убеждены в этом, что на протяжении всей жизни отстаиваем концепцию под названием «я».

ЗА ПРЕДЕЛАМИ СТАБИЛЬНОСТИ «Я»

Идея отказаться от мыслей, которые должны защищать и оберегать наше «я», может показаться не только лишенной логики, но и даже опасной. Можем ли мы признать, что это «я», о котором мы ежесекундно думаем, эти ощущения, которые мы постоянно пытаемся менять и контролировать, — все это не статичная величина и не существует в физическом пространстве, что все это скорее очередная концепция, сконструированная из других мыслей, состояний и воспоминаний? Если мы пристально рассмотрим это «я», то увидим полотно мыслей, из которых оно на самом деле состоит, и тогда наша привязанность к предмету мыслей начнет ослабевать, а с ней и сама интенсивность мышления. Теперь даже к собственному «я» мы можем относиться легко и просто.

Недавно я была на лекции, которую читал до невозможности скучный лектор. Слушать его стоило мне огромных усилий, и я уже начала злиться и раздумывать, как бы мне оттуда сбежать. Я обратила внимание, что мне крайне некомфортно и неприятно, словно этот лектор и эта ситуация мне каким-то образом вредят. Меня накрыло неодолимое желание немедленно покинуть лекцию, иначе моя голова лопнет, как будто меня подвергали эмоциональной или ментальной пытке. И тут мне в голову пришли следующие вопросы: «Кому плохо от этой ситуации? С кем все это происходит?» И затем: «Где именно находится это “я”, которому прямо сейчас так плохо?»

Я понимала, что испытываю скуку, но убеждение, что есть некое маленькое «я», запертое в моем теле, которому прямо сейчас намеренно причиняют вред и боль, выглядело менее правдоподобным.

На середине лекции я вдруг начала хохотать (что, к счастью, мгновенно оживило зал). Это произошло не потому, что лектор внезапно показался мне интересным или забавным (он таким не был), просто я заметила, что мое нежелание сидеть здесь упало с десяти до трех по десятибалльной шкале — с критического уровня до приемлемого. Скука никуда не делась, но я вдруг поняла, что мне больше не нужно ей сопротивляться. Вся эта ситуация больше не влияла на мое маленькое «я», которое до этого мне приходилось защищать сопротивлением, злостью и планами побега. В один миг я увидела, что мой разум действовал с позиции «я» — «я», вокруг которого творилась вся эта ситуация и которому вся эта скука причиняла дискомфорт.

Я также осознала, что за моим желанием сбежать стояло базовое убеждение, что моему «я» всегда должно быть хорошо и приятно, а лектор, разумеется, этому состоянию угрожал. В моем воображении моему «я» априори положен комфорт, которого его вдруг лишили. Но без мыслей и убеждений о неизменном, настоящем «я», вокруг которого вертится вся жизнь, и без убеждения, что этому воображаемому «я» всегда должно быть удобно, сама лекция стала вполне сносной. По-прежнему унылой, но сносной. Я обнаружила, что могу примириться с охватившей меня скукой и неоспоримым отсутствием интереса. Но с чем я не могла мириться, так это с мыслью о том, что все это делается во вред мне, что меня таким образом притесняют, а также с убеждением, что я заслуживаю другого, лучшего отношения, что меня ущемили в моем праве. Достаточно было перестать думать, что вся эта ситуация крутится вокруг меня, чтобы понять, что все происходит само по себе, без цели причинить мне вред.