– А герцог ничего не сделал, – добавила ее мать, сложив пухлые руки на груди. – Как обычно. Повел себя так, словно ничего не случилось.

Брат Свечка изумился: как же так вышло? Почему все зашло так далеко?

– Еще два-три подобных случая, – сказал Арчимбо, – и у нас начнется гражданская война.

Кто-то вспомнил об убийствах священников: в Коннеке начали убивать тех святых отцов, кто поддерживал Безупречного или любые его начинания.

– Войны не избежать, – заметил еще кто-то. – Бротские холуи ее разжигают.

Видимо, решил брат Свечка, так теперь считает общественное мнение.

– Скоро я встречусь с герцогом Тормондом и постараюсь воззвать к его совести.

Но надежды на успех у самого брата Свечки было мало: герцог не желал видеть того, что происходило вокруг, он жил в своем выдуманном мирке, ослепленный несбыточными мечтаниями.

Неужели шпионы бротской епископальной церкви действительно сеют хаос? Зачем им это? Поддерживающих Брот чалдарян в Каурене меньшинство, как и во всем Коннеке. Те приграничные графы, которые сохраняли верность Безупречному, а не Непорочному, уже давно бежали в Наваю, Сантерин, Арнгенд или герцогство Трамейн. Влияние Наваи на терлиагском побережье крепло, а король Питер не допускал беспорядков в своих владениях. Ведь люди больше всего жаждали порядка.

– Мы желаем вам всяческого благополучия, господин совершенный, – вздохнул Арчимбо, – но будем готовиться к худшему, уж не обессудьте.

– Милис, сын моей двоюродной сестры Летти, служит пажом в Метрелье, – сказала мадам Арчимбо. – Видит герцога каждый день. Он думает, у Тормонда слабоумие. Так иногда бывает у совсем древних стариков.

– Меня больше беспокоят не происки бротских и не бездействие герцога, – протянул Эмис Хайнто. – Я опасаюсь Ночи.

– Что, есть и еще дурные вести? – спросил брат Свечка.

– Да, – кивнул Раульт Арчимбо. – Ночь зашевелилась. Сначала ее создания устраивали разные проделки, потом начались бесчинства, а теперь стало опасно выходить из дома после захода солнца.

– Убийства, – сказала Кедла таким страшным голосом, словно речь шла о вершащихся еженощно кровавых расправах.

– Два убийства, – поправил ее отец. – Их свалили на Орудия Ночи, потому что другого разумного объяснения не нашлось.

– Да, только два, – согласилась Кедла. – Но это так ужасно. Людей разорвало на куски. И у трупов не хватало некоторых частей.

Очень мрачно. Но ведь на подобное зло способны и простые люди – торговцы, ремесленники, лавочники. За многими улыбающимися лицами скрываются чудовища. Взять хоть некоторых членов Конгрегации по искоренению богохульства и ереси.

– Я выясню, что было предпринято по этому поводу, – пообещал брат Свечка.

– Да ничего не было сделано! – проворчал кто-то.

Собравшиеся принялись злобно перешептываться.

– Может, и так, – согласился монах. – Но мы с Тормондом знаем друг друга с самого детства. Иногда он прислушивается ко мне, даже когда не желает слушать остальных.

Все горячо помолились, чтобы у совершенного все получилось.

За́мок Метрелье, родовое гнездо герцогов Кауренских, стоял на отвесном берегу в излучине реки Верс. За свои шестьдесят с лишним лет брат Свечка успел побывать здесь много раз. И с каждым разом казалось, что строение все больше уступает натиску времени. Старые ворота больше не закрывались. Караулили их все те же несколько стражников, которые тоже с каждым годом становились все непригоднее для военных дел. Монаха никто не встретил. Он отправился прямиком в зал для частных аудиенций и застал там дюжину других гостей.

– Видели, что сталось с за́мком, брат? – спросил граф Реймон. – Отпечаток немощи лежит даже на камнях.

Внутри следы времени еще больше бросались в глаза.

Семейство Рольтов раньше никогда не бывало в Метрелье. И теперь они видели перед собой лишь ветхие покои. Сочия злилась. Ей строго-настрого велели держать язычок за зубами – и собственные братья, и сам Реймон. Граф развлекал себя ее обществом вот уже несколько дней и на собственной шкуре узнал, что за словом барышня в карман не лезет.

Она была еще слишком молода и не думала о последствиях.

Брат Свечка предположил, что Гарит, возможно, так увлекся ею именно потому, что Сочия вполне недвусмысленно дала понять: завоевать ее лестью и романтическими балладами не удастся.

Граф довольно хорошо играл на лютне и вполне искусно владел своим баритоном. Он не сочинял ни стихов, ни музыки, зато умел замечательно сражаться и беспристрастно управлять.

И все же он пытался преуспеть и в этих занятиях, демонстрируя все ту же яростную решимость, с какой уничтожил Хейдена Бэка и его арнгендских наемников у Черной Горы.

Сочия благосклонно отнеслась к его стараниям. Решимость ей была понятна и близка, у нее самой решимости имелось в избытке.

Или же упрямства, как сказали бы ее братья.

Монах пообщался с одними, потом с другими, понаблюдал за присутствующими. Через полчаса прибыл герцогский глашатай Бикот Ходье.

– Прошу прошения, господин совершенный, – пристыженно поприветствовал он Свечку. – Я думал, вы опоздаете. Пойдемте со мной.

Ходье отвел монаха в маленькую холодную каморку, где не было почти никакой мебели. Напитков и еды тоже. Уединенная и мрачная комнатушка напоминала келью отшельника. Вода капала с влажных каменных стен прямо в лужу на полу. Но плесени Свечка не заметил – слишком уж ледяным был воздух в помещении.

Монах прождал около часа. Он почти не присаживался на каменную скамью, а мерил шагами комнату и трясся от холода. Терпение его начало истощаться, такого греха с ним не случалось с самого обретения звания совершенного.

– Вас это тоже донимает, брат?

Свечка обернулся и кивнул, хотя что именно подразумевалось под словом «это», он понятия не имел.

– Сэр Эарделей? – Имя он произнес, тщательно произнося непривычные сантеринские звуки, здесь мало кто мог так его выговорить.

– Да. И вам не терпится узнать, почему именно я к вам явился и почему именно сюда.

Монах снова кивнул. Он не ожидал увидеть сэра Эарделея Данна, главного военного советника герцога Тормонда. Почему, интересно, подумал совершенный, он не вернулся в Сантерин? Наверное, ему здесь нравится, хотя герцог редко прислушивается к советам Данна.

– Эта комната защищена от чар, – признался сэр Эарделей. – Камень, которым выложены стены, привезли из Святых Земель. Добывали его в каменоломне неподалеку от одного из Кладезей. А ждать вам пришлось, потому что я хотел избежать чужих взглядов.

– Понятно, – отозвался Свечка, хотя ему ровным счетом ничего не было понятно.

– Нет, не понятно. Пока. Но сейчас я все объясню.