– Не держи голову так, будет второй подбородок.

Я повиновался – и сдвинулся.

Время бесед.

– Ну так вот. Мы бы все равно разошлись, рано или поздно, я уже тогда это чувствовала. А прожили мы с ним три года.

Чуть было не спросил «с кем?». Сообразил сам, сопоставив.

– Сначала было все хорошо, потом у него крыша поехала, забросил свою оптику, решил грести лопатами деньги.

Ну да, муж. Геометрический ход лучей. Инженер, наверное.

– У него был приятель в Москве, сейчас он в Германии, а тогда болтался между Москвой и Кельном. Матрешки для иностранцев, шкатулки, ложки деревянные, всякая чушь сувенирная, у него точка была на Арбате, сначала одна, потом две, а потом он придумал картинную галерею открыть, так ее называли... одну из первых... Снял квартиру в центре, обошел художников, они ему картин понадавали, он их там все развесил, стал ловить иностранцев. Привел одних, привел других. Все распродал. Получил кучу денег.

– Муж?

– Приятель мужа.

Я плохо вникал.

– У мужа все круче было. Сейчас расскажу... Ну а потом ему показалось мало быть... этим... менеджером, решил сам стать художником, а сам никогда даже кисточки в руках не держал...

О приятеле. Я понимал.

– Нанял студентов из художественного, дал им краски, сам на холсте размечал что и где изобразить, а они ему красили. Горбачев, Ленин, Кремль, шестеренки, будильники, винтики, гайки, русалки на ветвях, муравьи всякие, бабочки, все что хочешь, цветочки, паучков особенно много было... С других картинок срисовывали. Или просто проектором наводили на холст какой-нибудь слайд, и понеслась! Такой суперкитч невероятный. Ужасно. Я видела. А он еще сам подправлял потом, своей рукой. Нарочно уродовал, залеплял, портил, пачкал, загаживал, я видела эти шедевры... И ставил подпись размашистую. И знаешь, что он сделал? Он умудрился издать каталог всей этой гадости, отправил ее всю целиком в Германию, сам туда съездил как великий художник наших дней, да еще двух рабов с собой прихватил, которые ему прямо на месте что-то там изображали, устроил выставку и всю мазню продал оптом. Вот так. Ты меня слушаешь?

Нет. То есть да. Да, слушаю (слушал). Продал оптом. Как раз был пик интереса к нашей стране.

Арт-бизнес. В своей первобытной формации. Все тогда так и начиналось – примерно. (Только оптик при чем?)

– Он и совратил моего Ленечку.

Мужа. Оптика. Так!

Заметив, что я оживился, сочла нужным добавить:

– В переносном смысле, конечно.

История с ее Леонидом оказалась и верно невероятной. С первых же слов.

Я попросил помедлить с рассказом, нашел в себе силы встать и пошлепал босиком по холодному полу в сторону стола. У нас была не допита мадера из майорских заначек.

По правде говоря, я не ожидал, что во мне что-нибудь екнет сегодня – еще. Но когда возвращался к Юлии (от стола) с емкостью вожделенного напитка, екнуло, екнуло характерно – ибо умудрился взглянуть на нее, на Юлию (который уже, получается, раз в эту ночь?), новым опять-таки взглядом. И себе удивился приблизительно так: «Йой, – подумал, – йой-йой».

Кошка египетская.

Она поставила стакано-фужер на колено, так что он возвышался теперь на уровне ее подбородка. Стакано-фужеру по физике надлежало упасть, но не падал, держался. Она продолжала. А я лег, скривив шею, как прежде. И слушал.

Итак – он – бывший оптик – по наущению своего московского приятеля – решил – стать – скульптором.

Скульптором – sic!

Многоопытный московский приятель брался через кого-то в Германии организовать там у них и продать (что главное: успешно продать!.. всю, целиком!..) большую выставку работ из бронзы. Безумные деньги. Слишком безумные деньги! И лежат под ногами – почти. Он, разумеется, знал, многоопытный московский приятель, механизм безвозвратного вывоза, однако по бумагам возвратный – хоть костей динозавра! – чего бы то ни было! – был бы только объект. Была бы выставка только – любых работ. Из бронзы. И новое имя. Своего человека. И он убедил своего человека – Леню, бывшего оптика, бывшего Юлиного мужа – сделаться скульптором.

С фужером на голом колене.

(Стаканом.)

А как?

Элементарно. (Отбросив подушку и увлеченно.)

1) Необходима собственно бронза (в то время у нас довольно дешевая). Обыкновенный лом – для литья. Водопроводные краны, сочленения, переходники, их делали тогда из латуни и бронзы. («Я еще, дура, сама с ним ходила, покупала у водопроводчиков на Сенной...» – «Вот как? Так ты тоже сенная?»)

2) Необходим воск – для болванок.

3) Необходимо с помощью папье-маше снять маски и не важно с чего, хочешь – с гипсовых пионеров...

Вместо «зачем?» я спросил:

– Яблоко хочешь?

– Да.

Захрустев:

4) Арендовать какую-то центрифугу. Этакая печь, страшно дорого стоит, – для плавки. Их будто бы в городе две (из доступных)...

5) ...

6) ...

7) ...

– А что должно получиться?

– Что получится, то и должно. И чем аляповатее, тем лучше. Нечто концептуальное. С ярко выраженными дефектами. Как бы литье слабоумного.

Я представил.

«Второе дыхание бронзы».

Юлия выпила половину.

Тщетно пыталась она его вразумить. Он увлекся безумной идеей. Леонид залезал все дальше в долги. Он скупал у водопроводчиков бронзу.

– И таскал ее домой, представляешь? Продал мою шубу, в апреле, за копейки. Ему нужны были деньги на центрифугу. Он торопился...

– И ты разрешила?

– А что я могла поделать? Я же говорю, у него поехала крыша.

Бедная Юлия.

– Понимаешь, он всех убеждал, что он скульптор. Гениальный скульптор. В конце концов, убедил в этом себя. Он был уверен, что создаст нечто необыкновенное – как только представится возможность.

Но до центрифуги дело не дошло. Леня вышел на некую общественную организацию. Показал заинтересованным членам правления фотографии якобы своих работ и, к сожалению (не к моему), не был своевременно уличен в подлоге.

Ни много ни мало ему заказали большой бронзовый бюст – требовалось увековечить память некоего авторитета. И он согласился увековечить! И получил деньги, крупные деньги – аванс и на расходы!

Потом поехал в Москву за технологическими инструкциями к своему многоопытному приятелю и, не застав его дома, отправился – куда бы я думал? – да на ипподром, где и проиграл все до последней копейки, поставив не на ту лошадь. Чужие деньги.

– Невероятно. Как же ты жила с таким, Юлия?