Констанция с помощью Изабеллы и Агнессы уже почти переоделась в зеленое платье, попроще. Это, конечно, тоже был не спортивный костюм – в нем Констанция походила на жену обедневшего купца, но и не расшитое золотом чудо, в котором от нее за версту веяло королевским величием. В таком виде она могла затеряться среди других женщин.

– Фрейлинам тоже надо сменить имидж, – приказал Григорий, глядя на их дорогие платья, – пусть переоденутся крестьянками.

Когда Констанция перевела девушкам, что им придется расстаться со своими нарядами, Изабелла, скорчила недовольную гримасу и тряхнула своими золотыми волосами так, что гребень едва не вылетел из ее прически.

– И побыстрее, – приказал Забубенный, – время не ждет.

Придворные красавицы нехотя подчинились, удалившись в комнату прислуги, и стали с отвращением копаться в дешевых вещах.

– Ключ нашелся? – спросил механик.

Жена императора сняла с шеи довольно массивный ключ, висевший на золотой цепочке. Механик одобрительно кивнул.

– Эти отроки, – продолжал раздавать указания Забубенный, став поневоле снова командиром отряда, – Они действительно умеют кидать ножи?

Констанция перевела вопрос. Худощавые и белобрысые немецкие отроки молча кивнули.

– А ножи-то есть? – уточнил дотошный механик.

Отроки, наклонившись, вынули по тонкому стилету из своих высоких башмаков.

– Хитро, – кивнул Забубенный, а про себя подумал: «Интересно, кто же их научил? Надо будет держать ухо востро с этими отроками. А то пырнут в спину, и поминай, как звали». Вслух же сказал:

– Я выхожу первым и убиваю охранников у дверей. Дальше мы быстро спускаемся вниз и расправляемся там с оставшимися тремя солдатами. Я стреляю из арбалета. Вы метаете в них ножи. Надеюсь, попадете. И до рукопашной не дойдет. Другого шанса у нас не будет. Все понятно?

Констанция прошептала им что-то по-немецки. Отроки кивнули. В глазах у них появился нездоровый блеск. «Да они маму родную прирежут ради королевы, – подумал Григорий, – а, если придется, то и меня заодно». Эти отроки все меньше нравились Григорию, но делать было нечего.

Во дворе послышался стук лошадиных копыт. Одним прыжком Забубенный выскочил на балкон. Через открытые ворота в замок въезжал монгольский отряд. Изрядно потрепанный, но человек пятьдесят еще в нем насчитывалось. Впереди всех на скакуне восседал хан Каюк. «Все, – взял себя в руки Забубенный, – момент настал».

Он поднял свой заряженный арбалет, стоявший в углу спальни. Взял его в одну руку. Оружие было не из легких, но далеко носить его механик и не собирался. Во вторую руку он взял арбалет черниговского ратника. И, приблизившись, толкнул дверь.

Перед ним возникли две широкие спины в кожаных доспехах. Но убивать монголов в спину Забубенный не стал. Это было подло.

– Эй! – крикнул он негромко, и когда удивленные нукеры обернулись, спустил курки. Выронив из рук копья и щиты, мертвые нукеры повалились на каменные ступени. Путь был свободен.

Но Григорий не торопился бежать. На глазах у изумленных немецких отроков он перезарядил арбалеты, мысленно молясь о том, чтобы охранники снизу не заподозрили ничего в услышанных звуках, и, только после этого кивнул всем, кто был в спальне, задержавшись глазами на Констанции:

– Пошли!

Небольшой отряд с мятежным механиком во главе и отроками за его спиной осторожно направился вниз. Миновав три пролета, Забубенный увидел остальных пленных женщин из свиты Констанции. Они стояли в углу, напротив главного входа в башню. А за их спинами виднелась какая-то дверь, ведущая, видимо, в подземелье. Рядом расположились монголы, пожиравшие похотливыми взглядами пленниц. Есть ли кто-нибудь еще в дверях, Григорий сверху не видел, но особого шума пока не было. Значит, Каюк и Хулачу обмениваются информацией. Но это не надолго. Надо спешить. Иначе, скоро здесь будет очень многолюдно. Каюк придет за своей добычей.

И Забубенный спустил курок первого арбалета. Ближний монгол рухнул со стрелой в боку. Увидев Забубенного с арбалетами на перевес, другие монгольские нукеры среагировали быстро, но не мгновенно. Один поднял щит и спасся, арбалетный болт завяз в нем. А другого поразил метким броском один из отроков. Брошенный стилет вонзился в шею дюжему воину, умертвив мгновенно.

Но один охранник был еще жив. Он опустил щит и метнул копье в сторону нападавших. Григорий увернулся, бросив ненужные арбалеты на пол. Копье, прошив тело насквозь, пригвоздило к стене отрока. Кажется, это был Гюнтер. Из-за спины раздался женский крик, но механик не оглядывался, выхватив меч. Однако сразиться в рукопашную не пришлось. Иблио метнул свой стилет и последний монгольский воин, также пораженный в узкую щель между доспехом и шлемом, упал замертво. С охранниками было покончено.

Забубенный спрыгнул вниз. Три освобожденные девушки в ужасе отпрянули от него, прильнув к стенам. Но Григорию некогда было их успокаивать. Он метнулся к массивной двери, что вела из башни наружу и дальше, через освещенный факелами коридор. У дверей никого, в коридоре тоже. Но в дальнем конце, за поворотом, слышны шаги. Вот-вот кто-то появится. Механик подналег и стал закрывать полуоткрытую дверь в башню. Она была тяжелой, но подалась. Рядом возник отрок Иблио и помог механику. Когда Григорий уже почти затворил дверь, в узкий просвет между ней и косяком он увидел, как в коридор, освещенный неровным светом факелов, вошел хан Каюк и десяток нукеров следом. Они сразу поняли, что дело не ладно, – дверь не могла быть закрыта. Нукеры рванулись бегом вперед, сдергивая луки, но механик успел задвинуть железный засов раньше. С той стороны в тяжелую дверь гулко вонзились две стрелы.

– Поздно, братцы, – сказал Григорий, обернулся к Констанции и сгрудившимся за ее спиной девушкам, бросил, – где дверь? Вон та?

Констанция обернулась на тяжелую дверь за своей спиной, но отрицательно мотнула головой.

– Нет, вот эта, – она указала на небольшую, едва заметную дверцу, обшитую деревянными планками, прямо под лестницей. Дверь почти сливалась со стеной, не привлекая внимания.

В этот момент монголы забарабанили во входную.

– Эй, открывай! Кто там засел? Сейчас всех разорвем!

– Доберитесь сначала, – тихо проговорил себе под нос Григорий, в душе радуясь, что при штурме эта дверь уцелела, и повернулся к своей любовнице, – давай ключ!

Констанция сняла с шеи ключ на золотой цепочке, протянула Григорию. Механик взял его, подивившись странной форме, и попытался вставить в отверстие. Ключ был действительно странный. Точнее, на первый взгляд, это было два ключа на одном шестке. Один имел почти крестообразное жало, другой острое, треугольное, с насечками, похожее на наконечник копья. При желании таким ключом можно было легко выколоть кому-нибудь глаз. «Неудобно, наверное, такой ключик на груди носить, – подумал Забубенный, ныряя под лестницу и тщетно пытаясь рассмотреть форму входного отверстия замка. Ближайший факел мерцал в дальнем углу башни, а здесь под лестницей царил полумрак.