Это была кривая обучения для нас, но с воцарением стабильности и постоянства дома я уже мог справиться с любыми разочарованиями, на что неспособен был пару лет назад. Конечно, я злился, что не могу забить, но теперь я не искал ответ на этот вопрос на дне бутылки или в теплой компании моих друзей-собутыльников. Я хотел выкладываться на тренировках, как и все другие игроки нашей команды.

Бывали случаи, когда я не мог найти себе места в команде, меня часто использовали на разных позициях. Иногда я играл справа с Ньюджи, иногда – на другом фланге с Лео, который перешел к нам из «Брайтона». Я играл правым нападающим в ответном матче с «Манчестер Юнайтед» на их стадионе «Олд Траффорд». Но в первом тайме я больше напоминал правого защитника. Обычно я играю везде, где попросят. Но эта позиция совсем не подходила, и я был заменен после первого тайма. В игре против «Арсенала» мы продули 1:2 и потерпели четвертое поражение кряду. Я даже не вышел на замену. Всем в клубе было тяжело, не только мне. Я старался сохранять позитивный настрой, и, возможно, замена подгузников дочери мне помогла.

* * *

Софья родилась 22 октября 2014 года. Учитывая мою загруженность в течение сезона, для меня это событие было непростым.

Я оставил Бэкки в роддоме и поехал домой, чтобы собрать сумку. И, пока меня не было, доктора обнаружили, что ребенок выходит недостаточно быстро, а сердцебиение Бэкки падает. Похоже, врачи уже стали подумывать о кесаревом сечении, но к тому времени, как я вернулся, пульс восстановился. Бэкки начала вести себя странно, решив, что ей обязательно нужно помыть волосы.

Ей поставили капельницу и сказали, что ей нужно отдохнуть. Чтобы занять время и дать ей немного свободы, я включил iPad и начал смотреть матч Лиги чемпионов в комнате ожидания, пока акушерка не сказала мне прийти. Я дал Бэкки свою руку, обмотанную железной спиралью после моего поражения в битве с игральным автоматом в Магалуфе, чтобы она могла, сжимая ее в своей ладони, перетерпеть боль и родить нашего первого общего ребенка. Мы были счастливы.

После родов дети Бэкки, Меган и Тейлор, были не с нами, так как мы не хотели, чтобы они пропускали школу, ведь мы еще не скоро должны были вернуться в Маунтсоррел. Да и вообще планировали переехать. Мы купили домик в Мелтон-Мобрее, тихом городке в получасе езды от Лестера, вот туда Меган и Тейлор и приехали, и мы стали жить семьей. Для меня они – мои дети, считаю, что это правильно.

В марте нам пришла в голову хорошая идея отметить новоселье и сыграть помолвку в один день. Мы поставили большой шатер в саду и решили праздновать там, что не понравилось нескольким соседям. До десяти часов вечера на нас подали около десятка жалоб. Пару дней спустя полиция сказала, что люди приходили прямо в участок, чтобы выразить свое негодование. Это было, конечно, чрезмерно, может быть, потому, что Мелтон-Мобрей больше использовался для фестивалей, посвященных пирогам с сыром. Мы провели время потрясающе. Пригласили 80 гостей, включая моих одноклубников с их женами и подругами. Я не только видел, что всем весело, но чувствовал дух единения среди ребят. Это убедило меня, что для нашей команды нет непреодолимых препятствий.

Был только один человек, не уверенный в силах нашей команды, – Эстебан Камбьяссо. Он пришел к нам летом по бесплатному трансферу из миланского «Интера» и считался в то время большой удачей для клуба. Он поиграл во многих клубах и завоевал множество трофеев. Когда он играл в мадридском «Реале», они стали чемпионами Испании и выиграли Лигу чемпионов. Был он и чемпионом Италии и, наконец, забил более 50 мячей за сборную Аргентины. С таким послужным списком он утирал нам нос как игрокам. Многие из нас играли уже третий сезон вместе и были друзьями, а не только одноклубниками. Наша команда всегда строилась на хороших взаимоотношениях. Даже наша система бонусов была построена так, что игроки получали одинаковое количество бонусов за матч, вне зависимости от того, играл человек 90 минут или сидел на скамейке.

Эстебан был отличным игроком, я не думаю, что кто-то из нас испытывал дискомфорт в связи с тем, что человек с таким большим именем в футболе пришел к нам в клуб. Но мы не терпели, когда он пытался подмять под себя кого-то. Уэс был капитаном, и он прекрасно справлялся с этой работой, но вдруг неожиданно его авторитет пытался затмить человек, который недавно пришел в клуб. Вдруг стали устраиваться встречи, название которых звучало так: только для игроков. Интересующиеся узнавали, что их организовывал Эстебан. Невольно подумаешь: «Что происходит?»

Мы пропустили немало голов в играх в нашей проигрышной серии. Перед матчами мы становились в круг голова к голове. Однажды мы закончили обедать, когда Эстебан подошел. Он держал в руке ручку и начал что-то описывать и объяснять касательно игры. Я смотрел на него и думал: «Да ты смеешься». Мне кажется, вряд ли кто-то вообще его слушал.

Вот что делало положение вещей хуже, так это то, что парни начинали чувствовать: мы стали играть по-другому, лишь бы соответствовать его требованиям. Мы проигрывали каждую неделю, команда была подавлена – это в порядке вещей, когда результаты команды плохи.

В прессе появились слухи, что Эстебан получал на 20 тысяч фунтов больше, чем потолок зарплат в клубе. Я никогда не слышал, чтобы кто-то упоминал о его зарплате в раздевалке. У нас не было игроков, которые играли только из-за контрактов, поэтому и разговоры на эту тему не велись. А однажды Эстебан сказал: «Знаю, вы думаете, что я тут играю ради денег, но это не так». Выглядело это странно, потому что никто даже косо не смотрел на него.

Казалось, что он воспринимает события вокруг него так, будто до сих пор играет в «Реале» или «Интере». Он отдавал такие передачи, которые не могли обработать игроки нашего клуба. Нам не пришлось долго играть вместе с ним – это была не его вина. Честно говоря, он играл в пас и разочаровывался, когда другие игроки не могли поспеть на его передачи или не были способны качественно их обработать.

У меня были столкновения с ним в конце сезона, когда я играл с болью в мышце бедра. Я был в очень плохом состоянии и единственным шансом заиграть лучше был полноценный отдых. Мы играли против «Тоттенхэма» и проиграли 3:4, мне сделали укол обезболивающего. Так я играл в каждой оставшейся игре сезона. Этот препарат был лишь локальным анестетиком, боль удваивалась спустя два часа после его применения. Когда его действие кончалось, нога вновь начинала жутко болеть. С такой проблемой я не мог полноценно играть и тренироваться. Если я играл под уколом, то вся моя неделя была омрачена болью.

Я ходил и вместе со всеми занимался тактической подготовкой на поле, но когда проходили тренировки на велотренажере, я не мог присоединиться к ребятам. Однажды Эстебан подошел ко мне и сказал: «Ты никогда не тренируешься». Я был в бешенстве и ответил: «Почему бы тебе не заткнуться и не засунуть свою “тренерскую” инициативу куда подальше?» Он ничего не сказал в ответ. Поражение от «Шпор» придало мне оптимизм: не только потому, что я наконец забил – первый раз с сентября, но и потому, что наша команда действительно хорошо играла на «Уайт Харт Лейн», и мы заслуживали хотя бы одного очка. Однако наша ситуация в турнирной таблице была плачевная, семь очков отделяли нас от безопасной зоны, а оставалось девять игр. Мы понимали, что если продолжим играть на таком же уровне, как в матче с «Тоттенхэмом», то можем остаться в Лиге. Нужно было показывать настолько хорошую игру, какую еще не видела Премьер-лига.