Дворф умолк и снова покачал головой, потому что обоих дроу рядом с ним уже не было, они перепрыгнули через стену станции на камень внизу. Бренор увидел их еще только раз: Джарлакс пробежал по стенке сталагмита слева, Закнафейн сделал то же самое справа. Дворф в изумлении наблюдал, как они прыгнули навстречу друг другу, вращаясь и кувыркаясь так, что за ними невозможно было уследить, затем встретились в прыжке, поменялись местами и помчались вперед.

– Все это началось, когда моя девочка нашла Дзирта на склоне горы в Долине Ледяного Ветра, – пробормотал Бренор.

Затем он позвал командиров стражи, вытащил из-за своего волшебного щита кружку эля, осушил ее одним глотком, а потом отшвырнул кружку, одновременно громко рыгнув.

– Дом Меларн выступил, – известил Громфа Киммуриэль, когда они вдвоем встретились в покоях архимага в Главной башне. – Всеми своими силами, и Дом Ханцрин, как я полагаю, их поддерживает.

– Когда? – резко откликнулся Громф. – И где ты был?

Сегодня он был особенно раздражен слухами о приближающемся неприятельском флоте, распространившимися по Лускану, и новостями о походе демонической орды, дошедшими с юга.

– Меня послали поговорить с жрицей Аш’алой.

– Это было несколько декад назад.

– Ее намеки требовали подтверждений, и я искал доказательств, но тех, что невозможно было обнаружить на этом уровне существования.

– Ты обратился к коллективному разуму иллитидов, – сделал вывод Громф.

Киммуриэль кивнул.

– По поводу похода не представляющей из себя ничего особенного Верховной Матери Жиндии Меларн? – язвительно поинтересовался великий маг. – Неужели она тебя так огорчила, что ты побежал к проницателям сознания? Может, хочешь, чтобы я нашел ее и уничтожил?

Ни сарказм Громфа, ни его хвастовство, вполне приемлемые при обычных обстоятельствах, никак не повлияли на выражение лица Киммуриэля.

– Ну? – нетерпеливо поторопил его Громф.

– Арахна’чинин’лихи’элдерс, – произнес Киммуриэль. – Верховная Мать Жиндия не одна.

Несколько мгновений Громф с любопытством разглядывал младшего псионика, мысленно повторяя произнесенные им странные слова. Это был древний язык, более старый, чем он сам, старше самого Мензоберранзана. Произведенный перевод заставил его широко распахнуть глаза.

– Ловец? Жиндии доверили ловца? – Громф помолчал, глубоко вдохнул, стараясь успокоиться, и покачал головой. – Ты уверен?

Киммуриэль даже не моргнул.

– Значит, это не Ллос вернула Закнафейна из его вечного сна, – рассуждал Громф. – И теперь Паучья Королева хочет загнать его обратно, а Верховную Мать Жиндию Меларн избрала своим копьем? – Он опять покачал головой. – Закнафейн, да? Да, должно быть, Закнафейн.

– Это очень древние слова, – сказал Киммуриэль. – Возможно, я неточно их воспроизвел.

– Так вспомни получше, – приказал Громф. – Такой угрозой, как ловец, не бросаются…

– Арахна’чинин’лихи’элдернай, – исправился Киммуриэль, воспроизведя множественную форму названия демонического создания.

– Элдернай? – едва дыша, повторил Громф. – Их много?

– Два, – подтвердил Киммуриэль.

– Значит, Ллос действительно с ней, – сказал Громф. – И мы должны учитывать, что наши жизни и убеждения…

– Мы пока даже не знаем, Ллос ли это, – прервал его Киммуриэль.

– А кто же тогда? – снисходительно осведомился Громф, но Киммуриэль еще не успел ответить, как вопрос вдруг поверг в шок его самого. – Есть еще один владыка, именующий себя князем демонов, и он недоволен.

«Демогоргон», – вдруг дошло до архимага. Призванный Громфом на материальный уровень Демогоргон, чью физическую форму уничтожила энергия Мензоберранзана, направленная коллективным разумом иллитидов с немалой помощью присутствующей здесь пары дроу.

– Ты, несомненно, предполагаешь, что целями могут быть Закнафейн и Дзирт До’Урден, – сказал Киммуриэль. – Но есть и другие, кто нажил врагов среди тех демонов, которым хватит могущества, чтобы создать ловцов. Я считаю маловероятным, что это охота на Дзирта, хотя Верховная Мать Жиндия и возненавидела его, после того как Ллос поймала его в тоннелях Дамары, но не уничтожила. Может, они оба посланы за Закнафейном.

Пришла очередь Громфа качать головой.

– Двух таких монстров нельзя направлять на одну цель, они нападут друг на друга, так что они охотятся поодиночке.

Громф со всех сторон рассматривал создавшуюся ситуацию. Вторжение возглавила Верховная Мать Жиндия – это единственное обстоятельство, позволяющее ему надеяться, что он не является одной из целей. Жиндия ненавидела Дзирта и Джарлакса, да еще человека по имени Энтрери, поскольку эти трое напали на нее в ее Доме и убили единственную дочь – по слухам, страшным кинжалом Энтрери, что исключало возрождение. Но станет ли Жиндия – станет ли Ллос – натравливать ловца на обычного смертного?

Громф считал это маловероятным.

– Это не Артемис Энтрери, – сказал Киммуриэль, неделикатно напомнив архимагу, что читает его мысли.

– Значит, мы должны узнать, кто это, – разозлился Громф. – И это необходимо подтвердить. Ты узнал хоть что-то среди проницателей сознания?

– Коллективный разум существует не для того, чтобы по первому требованию отвечать на мои вопросы.

– Надави на них.

– Надавить? На иллитидов невозможно давить.

– Напомнить тебе, что именно Киммуриэль собрал силу коллективного разума, чтобы противостоять Демогоргону? Не исключено, что эти неудержимые големы нацелились на тебя.

Киммуриэль вновь пожал плечами.

– Если это так, ты сбежишь к иллитидам! – обвиняющим тоном бросил Громф.

– Как поступил бы, как поступит Громф, если окажется под прицелом.

– Я не хочу принимать участие в этих играх, – заявил архимаг. – Мы должны узнать, кто и с кем стоит за этой волной мрака. Кто дал Жиндии арахна’чинин’лихи’элдернай и зачем?

– Кто бы это ни был, какую бы цель ни преследовал, наш мир изменился, архимаг, – изрек Киммуриэль, и Громфу оставалось кивком подтвердить свое согласие.

Если одно из чудовищ нацелено на Громфа, последующие десятилетия, даже столетие, он проведет в непрерывном бегстве между уровнями реальности, пока его не поймают или пока он не найдет способ избавиться от создания, остановить и победить которое считается невозможным.

Пенелопа Гарпелл перекатилась на край широкой кровати в своих уютных покоях в Главной башне.

Она замерла, глядя на обнаженную спину своего возлюбленного, широкую и сильную, мощную и крепкую, как гранит, с отчетливыми линиями, разделяющими множество мышц. Пенелопе казалось, что стоило ему нагнуться вперед и развести руки в стороны, на эту спину можно будет положить земной шар, и он не упадет. Женщина выждала еще немного, а потом, когда он сел, скрестив ноги и, казалось, не осознавая ее присутствия, устроилась сзади.