— Не смей говорить мне, что делать! — Он сжал ее ногу и задышал чаще и тяжелее. — Я сам принимаю решения. Я тебе не слуга. И не стану слушаться ни тебя, ни кого-либо другого.

Вода, казалось, стала горячее, пот катился по ее лицу.

— Ты должен слушаться! — крикнула Глициния. — Потому что допустил ужасную ошибку. Все наши проблемы — полностью твоя вина.

— Твоя проблема в том, что ты уступила злости, — сказал Молния. — Твоя ненависть принесет нам гибель.

Глициния понимала, что в его словах есть правда. Злость и самоуверенность, вдохновившие ее на побег, снова проснулись. Горькая обида, терзавшая ее душу, выплеснулась на Молнию.

— А как быть с твоей ненавистью? — взвизгнула она. — Любому, кто тебя обидит, не поздоровится, потому что ты сначала делаешь, а потом только думаешь. Как бесчувственный дикий зверь!

— Как ты меня назвала? — оскалился Молния, раздувая ноздри. Теперь он и впрямь больше походил на зверя, чем на человека. — Ты думаешь, я глуп? Это ты глупа, если считаешь, что я позволю себя оскорблять. Я тебе покажу, кто здесь главный!

Молния дернул Глицинию за лодыжку, и та, вскрикнув, ушла под воду. Горячая жидкость обожгла глаза, забила нос, наполнила рот. Она засучила руками, пытаясь вынырнуть, но Молния уже держал ее за ноги и был гораздо сильнее. Глициния в отчаянии рвалась на поверхность, сопротивлялась неодолимому желанию вздохнуть. Наконец Молния отпустил ее. Она жадно глотала насыщенный паром воздух. Вода ручьями лилась с мокрого платка на голове, стекала по лицу. Перед ее затуманенным взором стоял Молния, огромный и страшный.

— Извинись за то, что сказала! — приказал он.

— Нет! — Глициния кипела от возмущения. — Ты животное! Я ненавижу тебя!

Он схватил ее за плечи и начат топить. Она бешено сопротивлялась, но сначала шея, потом подбородок стали уходить под воду.

— Кто-нибудь, пожалуйста, помогите!

Шум в борделе не прекращался, и никто не отозвался на зов. Удерживаемая под водой Глициния пинала и царапала Молнию. Ее пятка угодила ему в пах, и она услышала, как он взвыл — звук исказила сомкнувшаяся над ней темная, бурлящая вода. Он подпрыгнул и навалился на нее всем телом. Его крепкие, мускулистые руки и ноги буквально оплели ее. Крик застрял в горле, боль сдавила легкие. Глициния чувствовала, что сердце вот-вот взорвется. Ее охватила паника. Она беспомощно замотала головой.

Молния рывком выдернул ее из-под воды, и Глициния судорожно схватила ртом воздух. Потом он выбросил ее из бочки, и она больно ударилась о дощатый пол локтем и бедром. Когда она, ошеломленная и задыхающаяся, перевернулась на спину, Молния сел на нее верхом и затряс так, что голова женщины забилась об пол.

— Ты раскаиваешься, что оскорбила меня?

— Да! — крикнула Глициния, ее сопротивление было сломлено. — Пожалуйста, не бей меня!

— Ты меня любишь?

— Я тебя люблю!

— И теперь будешь делать, как я скажу?

— Да!

— Потому что иначе я тебя убью. Ты поняла?

И ведь убьет. Глициния только сейчас осознала его жестокость.

— Да! Да! — закричала она.

Молния встал и ухмыльнулся с жестоким торжеством. Его мокрая обнаженная грудь тяжело вздымалась.

— В следующий раз я не прощу тебя так легко. — Он поднял одежду и вышел из комнаты.

Глициния лежала, ощущая боль и холод. Если бы она никогда не встречала Молнию! Какие бы ошибки он ни допустил, она совершила самую тяжкую… сочла, что сможет держать его в руках. Из ее закрытых глаз побежали слезы. Ее план требовал помощи Молнии, но теперь она серьезно сомневалась, сможет ли в дальнейшем управлять им. Если это ей не удастся, то как быть?

Сомнений не оставалось: несмотря на ее страсть к Молнии. Они не смогут жить вместе. Она должна бежать от него, прежде чем случится очередная размолвка, и он выполнит свою угрозу.

— Простите, сёсакан-сама, но к вам пришли.

Сано поднял глаза от стола и посмотрел за детективов, собравшихся в его кабинете на утреннее совещание, во время которого он раздавал задания на день. В дверях стоял слуга.

— Кто? — удивился Сано, поскольку посетители редко появлялись так рано.

— Члены Совета старейшин.

— Совета старейшин! — Сано ошеломленно поднялся из-за стола, отпустил своих людей и поспешил в комнату для приемов. Там рядком сидели трое из пяти сановников. Бледный свет и холодный воздух сочились через окна, угольные жаровни пылали. Сано опустился на колени и поклонился.

— Добро пожаловать, — сказал он. — Для меня ваш визит большая честь.

Старейшины никогда не навещали его дома. Если им нужно было его увидеть, следовал вызов во дворец. Этот визит явно был тайным, что подтверждало отсутствие главного старейшины Макино.

Заговорил человек, сидевший посередине:

— Надеюсь, мы вам не помешали. — Это был Каору Огами, отвечавший за взаимодействия режима и даймё. У него были седые волосы и задумчивое моложавое лицо.

— Нисколько, — ответил Сано.

— Спасибо, что приняли нас так быстро, — подал голос старейшина, сидевший справа от Огами.

Ёити Уэмори, главный военный советник сёгуна, был низкорослым тучным мужчиной со вторым подбородком.

— Не стоит благодарности, — отозвался Сано, раздумывая, зачем пришли члены Совета, особенно третий, Кинхидэ Като, специалист по государственным финансам. Огами иногда поддерживал Сано, Уэмори публично не выступал против него, но вот Като был его открытым врагом. Сано повернулся к Като и внимательно посмотрел в его широкое хитрое лицо, на котором губы и глаза казались разрезами на потертой коже. В душе зародилась тревога.

— Спасибо, что нашли для нас время, — сказал Като. — Ведь вы, должно быть, очень заняты расследованием убийства.

Подозрения Сано подтвердились — Като пришел сюда обсудить что-то важное.

После того как был подан чай с пирожными, зажжены трубки и исчерпаны комплименты, заговорил Огами:

— Сёсакан-сама, мы принесли вам новости.

Это удивило Сано, поскольку обычно информация шла в обратном направлении: от него к старейшинам. Он понимал, почему Огами мог помогать ему, но причем здесь остальные? И почему они захотели беседовать здесь, а не во дворце?

Огами аккуратно выбил пепел из трубки, образовав кучку на курительном подносе перед собой, и повернулся в сторону Уэмори.

— Возможно, вам известно, что в ночь убийства в Ёсиваре находился господин Дакуэмон Мацудаира, — сказал тот.

Сано кивнул — господин Дакуэмон был в его списке людей, с которыми необходимо побеседовать.

— Дакуэмон — член побочного клана Токугава. — Уэмори жадно затянулся, и грудной, мокрый кашель сотряс его дряблые щеки. — Он немного старше Мицуёси, не отличается привлекательной внешностью и не пользуется особой любовью при дворе. — Уэмори сделал паузу, затем заговорил, придав тону значительность: — Но теперь, когда Мицуёси мертв…