Присмотревшись к старику, я заметил, что фамильное сходство налицо. Леопольд походил на него, как малек щуки походит на большую щуку, вышедшую на пенсию.

В руке Вольфрама появилась большая глиняная трубка с золотой инкрустацией, и он медленно раскурил ее от длинной спички.

— Вы удивлены, Невергор, и это понятно, — сказал патриарх — именно патриарха сильнее всего напоминал сейчас чародей. Его могучий складчатый лоб излучал Мудрость и Опыт.

А насчет удивления, так это пустяки. Даже если я свалюсь с припадком от его передозировки, не надо обращать внимания.

— Зачем вы устроили это наводнение? — спросил я. Теперь мои зубы вполне попадали друг на друга, хотя некоторое время назад они категорически отказывались это делать. Тем не менее сидение у жаркого камина сыграло свою роль. — Мигония получила такой удар под дых, что теперь не скоро оправится. Люди будут задавать вопросы, что случилось и кто виноват. Думаете, никто не узнает? А если власти вобьют себе в голову странную мысль, что бурные реки на улицах столицы — дело рук кого-то из волшебников? Может начаться расследование. Сами понимаете, ущерб и все прочее…

— Понимаю, — ответил старикан. — Но не боюсь. В моем возрасте мне уже ничего не страшно.

— А-а…

Вольфрам посмотрел на меня, выдувая облака терпкого сладкого дыма.

— Прошу простить за этот конфуз с горгульями. Они не слишком умны и не обладают должной ловкостью. Природа не создала их переносить мебель.

— Ничего страшного. Бывает, — ответил Браул, содрогаясь.

Я все ждал момента, когда старик превратится в чудовище, но он почему-то не спешил. Возможно, оставил очередную жуткую метаморфозу на десерт.

— Перестаньте, граф, — улыбнулся Вольфрам, — ничего страшного не произойдет. Я не читаю ваших мыслей, однако улавливаю замешательство. Все пошло не так, как вы думали?

— Совершенно не так, — согласился я.

— Мое появление в вашем доме… этот портал… мне очень жаль, что зашло так далеко, — сказал старик.

Я хлопал глазами, вспоминая нашу бурную встречу и те словеса, которыми одарил меня нежданный гость.

Уровень моего понимания упал ниже критической отметки. Спекулянты на бирже обычно хорошо знают, что надо делать в таком случае: хватать котомку и чесать в дальние края, пока твердая рука кредитора не схватила тебя за шиворот.

— Эх, если бы вы знали, Невергор, в каком я нахожусь положении! В чудовищном, одним словом…

— И поэтому, — вставил я, притомившись ждать, когда закончится эта драматическая пауза, — вы превращаетесь в разных монстров и ведете себя словно уличная шпана из Горгоньих Выселок?

— Поэтому, — кивнул Вольфрам, пыхтя трубкой. — Я все объясню. Надеюсь, в ближайшее время рецидива не случится…

Это было очень неприятное слово, оно заставило меня занервничать.

— Сначала поговорим о Леопольде, — сказал старик, — ведь, в конечном итоге, вы здесь из-за него. А целью моего приглашения было поставить все точки там, где их обычно принято ставить. До единой.

Дрожа, я признал ход его мыслей довольно логичным.

— Так уж получилось, что вы, Невергор, стали невольным участником всех этих событий. Я не думаю, что вы подговорили Леопольда вернуться в Мигонию и предаться развлечениям, так свойственным молодости.

— Ага.

— Правда и то, что я действительно велел Леопольду сидеть в Гордых Орлах и ждать разрешения выйти оттуда. Он воспринял это как тюремное заключение. Признаюсь, в чем-то мой внук прав. Я хотел использовать его для дела.

— Женить на Фероции Зипп, — вставил я.

— Прекрасно! — сказал старик. — Вам известна подноготная?

— Известна. Попав в такое скользкое положение, любой человек ищет опору. Я занимался тем же самым, то есть собирал информацию.

— И поговорили с участниками этой пьесы? — прищурился Вольфрам.

— А что было делать? Скрывать не буду. Разговор с Фероцией открыл мне глаза на многое. В частности, на ваши тайные переговоры насчет…

— Вам и это известно? — удивился зловещий старик. — Ну и ну!

— Фероция оказалась девушкой сметливой. Лишне говорить, что она против такого замужества, поэтому, совершенно естественно, она сделает все, чтобы оно не состоялось.

— Значит, Фероция вынюхала у Бруно про Слядена Исирода?

— У Бруно или нет, но эту тайну она раскрыла мне, не моргнув глазом.

— Странно.

— Почему?

— Не совсем понимаю, с чего ей это делать.

— С того, что волею судьбы я опять стал защитником невинных, опекуном страждущих и утешителем угнетенных! — Стараясь, чтобы мой голос звучал внушительнее, я понизил его на пару тонов. — Так уж получилось, что большую часть времени я только и занимаюсь тем, что улаживаю чьи-нибудь дела. Бескорыстно, прошу заметить. Обычно приказ о начале моих новых мытарств отдает Гермиона, и сейчас она поступила точно так же.

— Гермиона… — пробормотал Вольфрам, глядя на пляшущие язычки пламени в камине. — Вот уж кто кажется мне совершенно отбившимся от рук существом.

— Это с какой стороны посмотреть, — сказал я, намереваясь защищать честь сестры до последнего вздоха. — Ее хорошо дрессируют матушка и тетушка. Зелия и Шеневьера спуску бедняжке не дают, и она, естественно, отыгрывается на мне.

— Зелия… — снова забормотал старик и вздрогнул, как вздрагивают люди, пораженные в самое сердце каким-нибудь не слишком приятным воспоминанием. — Зелия…

— Что вы сказали?

— Ничего, — встрепенулся Вольфрам, — А как себя чувствует ваша матушка, Невергор?

— Прекрасно.

— Угу… Эльфрида… — Опять бормотание. Тристан был прав. Старый пень просто обожает этим заниматься и сейчас не намерен отказывать себе в удовольствии. — Эльфрида… Эльфрида…

— Уважаемый граф, — сказал я, — мы несколько отдалились от темы Леопольда. А между тем он до сих пор томится в ваших кошмарных застенках, ожидая решения своей судьбы.

Вольфрам скорчил рожу.

— Ваша правда. Итак, если я правильно понял, вы хотите, чтобы я освободил его и предоставил возможность распоряжаться своей жизнью?

— Как утешитель угнетенных и защитник справедливости, я именно этого и хочу. Если ваша с Бруно афера выгорит, вы разрушите судьбы целой кучи ни в чем не повинного народа. Неужто ваша душа настолько зачерствела? Неужто в этой чародейской груди бьется не живое сердце, а окаменелый сухарь?

Вольфрам молчал, растягивая драматическую паузу до предела. Скверная привычка, могу заметить.

— Если Фероция станет женой Леопольда, ее дети будут носить графский титул. Это желание Бруно Зиппа, и вам это должно быть известно. Моя же выгода связана с намерением завладеть книгой заклинаний Слядена Исирода.