Но теперь, поскольку дело касалось светской хроники, Каролина должна была действовать осторожно. Нет, она не думала, что Уорд Макаллистер намерено ее предаст, но когда доходило до сплетен, он переставал себя контролировать. И все же, если кто и мог бы помочь ей, то только Уорд Макаллистер. Она жестом пригласила его присесть.

– Вы наверняка читали статью о Джеймсе Ван Алене во вчерашнем номере «Уорлд».

– О да, читал. Неприятный инцидент, доложу я вам. Хотя Джеймс Ван Ален… – Он покачал головой, мол, «что тут говорить».

– Эмили вне себя от беспокойства.

Уорд оперся подбородком о трость и стал похож на влюбленного мальчишку, который готов горы свернуть ради дамы сердца.

– Скажите, чем я могу помочь?

– Встретьтесь со своими друзьями-журналистами, хотя бы, с тем, с кем беседовали сегодня, и сообщите, что финансовое положение мистера Джеймса Ван Алена вполне благополучно. Кстати, он делает солидное пожертвование – сто тысяч долларов – сиротскому приюту во Франкфорте.

– Вот это да. А я и не знал. – Макаллистер выпрямился, прижав руку к груди. – Неужели это правда?

Разумеется, нет. Чек выписала Каролина. Но она, глядя в глаза Уорду, сказала:

– Моего зятя неверно поняли. Он порядочный человек, джентльмен, поэтому я обращаюсь к вам с просьбой о помощи. Вы должны передать в газеты информацию о щедром пожертвовании мистера Ван Алена в пользу сиротского приюта.

Уорд с готовностью кивнул, поправил галстук.

– Считайте, что уже передал, моя Загадочная Роза. Считайте, что передал.

Глава 21

Альва

Консуэло и Малыш Вилли отправились на прогулку с гувернанткой, а Вилли Кей ушел на отцовскую конюшню, чтобы посмотреть один из новых фаэтонов Билли. Воспользовавшись тем, что ее никто не тревожит, Альва села писать письмо своей подруге Консуэло, которую она теперь величала не иначе как «Герцогиня», хотя официально та носила титул виконтессы Мандевиль. Со временем ее подруга все равно станет герцогиней Манчестерской, а пока Альва называла ее так, чтобы окружающие не путали двух Консуэло, которые существовали в ее жизни.

Только она запечатала конверт, в дверь позвонили, и вскоре в сопровождении дворецкого появился Джеремайя.

– Мужа дома нет? – спросил он, заглядывая в комнату с выражением притворной опаски на лице.

Альва рассмеялась, вскочила с кресла и обняла его. Они всегда крепко обнимались, словно старые друзья, которые давно не виделись, – даже если встречались накануне. Джеремайя сел напротив нее, держа в руке кофейную чашку из минтонского фарфора, и из стопки газет взял номер «Таун топикс».[23]

– Ну и ну, – произнес он, разворачивая перед собой газету. – И это все о ней.

– Здорово, правда? – улыбнулась Альва, зная, что это не случайность. Она немало потрудилась для того, чтобы о ней писали в газетах. Налаживала дружеские связи с журналистами, задаривая бутылками шампанского и коробками сигар тех, на кого могла рассчитывать, что они будут писать о каждом ее шаге.

– Господи помилуй… – изумился Джеремайя. – Есть даже заметка о твоем недавнем визите в «Стюартс». Это что – тоже важное событие?

– Важное, если учесть, сколько денег я там оставила.

– А-а, тогда понятно. – Он положил газету и взял следующую. – Какие вести со стройплощадки?

– Опять задержки, – вздохнула Альва.

– Не может быть.

Альва поставила локти на стол и опустила подбородок в ладони.

– Вчера встречалась с архитектором. По его расчетам, строительство будет завершено года через три. Еще целых три года. Я с ума сойду. Не знаю, как прожить в этом тесном домишке еще три года. Мне здесь воздуха не хватает.

– Я знаю, что тебе нужно. – Джеремайя отшвырнул в сторону газету и сделал вид, будто отряхивает с ладоней пыль. – Пойдем. У меня для тебя сюрприз.

– Я не люблю сюрпризы. – Альва поймала себя на том, что скрипит зубами; обычно такое случалось только по ночам во сне.

– Этот тебя взбодрит. Обещаю.

Она неохотно последовала за ним на улицу. В конце дорожки к воротам был прислонен велосипед с большими колесами.

– Ух ты, а это откуда? – воскликнула Альва, положив руку на огромное колесо.

– Выиграл.

– Выиграл?

Джеремайя пожал плечами.

– Сегодня утром в парке поспорил с одним парнем, что некая юная леди откажется назвать ему свое имя.

– Ты готов спорить на что угодно, да? – рассмеялась Альва, хотя настроение у нее было неважное.

– Поехали, прокатимся, – сказал Джеремайя, берясь за велосипед.

– Ты хоть умеешь им управлять?

– Умею, у меня это в крови. – Он взялся за руль, поставил одну ногу на подножку и толкнул велосипед вперед. Затем занес вторую ногу на педаль и запрыгнул на сиденье.

– Давай, – крикнул он. – Залезай.

Альва смотрела на диковинную конструкцию в полном недоумении.

– Как залезать-то?

– Вот же подножка. Забирайся на нее и держись крепче.

Альва призналась себе, что столь рискованная затея ее заинтриговала. Подобрав юбку, она поставила ногу на подножку и обхватила Джеремайю за плечи. Велосипед вихлял и кренился из стороны в сторону; Альва визжала, изо всех сил цепляясь за Джеремайю, чтобы не упасть. Но вот они нашли равновесие и покатили вперед. Джеремайя выехал на Пятую авеню. В районе Сорок второй улицы с Альвы слетела шляпка. Джеремайя предложил остановиться, но она отказалась.

– Быстрее! Еще быстрее! – кричала Альва. Должно быть, удивительное зрелище они собой являют, подумала она. И ей нравилось, что встречный ветер треплет ее волосы, а на глаза наворачиваются. Прохожие показывали в них пальцами, охали и ахали, словно ни разу не видели женские лодыжки и нижние юбки.

– Посмотрим, что об этом напишут в газетах, – со смехом крикнул ей Джеремайя через плечо.

* * *

Несколько месяцев спустя Музыкальная академия объявила о том, что добавляет еще один ярус лож и выставляет их на продажу. Альва опять попыталась купить ложу, но даже за неслыханную сумму в 30 тысяч долларов Совет Академии ей отказал. Альва знала, кто стоит за этим решением: Уорд Макаллистер, Огюст Бельмон и, разумеется, миссис Астор. Правда, в этом Вандербильты были не одиноки: такой сомнительной чести были также удостоены еще двадцать три семейства, в том числе Рокфеллеры, Морганы и Гульды.

Альва не могла уснуть, лежала, стиснув зубы, про себя в который раз переживала отказ. На ее взгляд, ситуация складывалась бессмысленная. Все знали, что Академия отчаянно нуждается в средствах, и у «нуворишей» деньги были – много денег. И если бы миссис Астор и Совет Академии приняли их в качестве партнеров, у Академии было бы достаточно средств, чтобы перестроить весь театр, и еще остались бы деньги на другие цели. Альва постоянно повторяла эту мысль про себя, и вдруг ее осенило. Она резко села в постели. Ну конечно же! Как ей раньше не пришло это в голову?

На другой день Альва навестила свекра. Стены его кабинета украшали чучела антилоп, горных баранов и оленьих голов. А еще ему нравились мраморные статуи – изваяния почти обнаженных мускулистых мужчин, натягивающих луки со стрелами. Билли сидел за большим столом из красного дерева, по бокам стояли на позолоченных подставках два обтянутых кожей глобуса звездного неба. У него за спиной на стене висела карта страны с обозначением всех принадлежавших ему железных дорог.

– У меня возникла идея, которую я хотела бы с вами обсудить. – Билли молчал, не пытался ее остановить, и она продолжала. – Мне кажется, всем, кому Академия отказала в ложе,