предупреждающий взгляд. Хоакина наблюдала, как перед ней появляются аппетитно выглядящие блюда, а ловкая рука открывает бутылку вина и разливает его по бокалам.

─ За то, чтобы ты все вспомнила, ─ сказал Фернандо.

─ Хороший тост, ─ одобрила Хоакина и пригубила вино. ─ Это бы решило множество проблем.

─ Несомненно. Я хочу, чтобы ко мне вернулась моя жена, а ты хочешь, чтобы нашелся таинственный убийца.

Хоакина поставила бокал на стол и с возмущением посмотрела на мужа.

─ Неправда. Я хочу и того, и другого.

─ Я о приоритетах, ─ сказал Фернандо, примирительно улыбаясь. ─ И здесь нет ничего плохого.

─ Может, я забыла все из-за колдовства, ─ сердито произнесла Хоакина. ─ И если тот, кто напал на меня, убил дона Марсело и Антонио…

─ То он вряд ли захочет, чтобы ты вспомнила, что он это сделал, ─ закончил Фернандо.

Она замерла с вновь поднятым бокалом в руке. К сожалению, муж был прав. И стоило помолиться, чтобы провал в ее памяти не имел отношения к вуду.

─ Не огорчайся, ─ мягко сказал Фернандо, видимо, заметив, как изменилось ее лицо.

─ Я спрашивала слуг, ─ проглотив остатки вина и не заметив его вкуса, сообщила Хоакина. ─ И никто не смог сказать, куда я выходила в тот вечер. Знают только, что не было посыльных с соседних плантаций и с нашей никого не отправляли. Значит, я не собиралась в гости. А ты где-то задержался.

─ Я столько раз корил себя за это, ─ кивнул Фернандо. ─ Если бы не проблемы с едой для рабочих, которые нельзя оставить на управляющего, я был бы дома и не пустил тебя одну.

─ При мне не было ни несессера, ни сумочки, ─ продолжала Хоакина, мельком отметив, что чувство вины должно было сильно отравить жизнь ее мужу. ─ Получается, я вышла совсем ненадолго. Все действительно выглядит так, будто я решила подышать воздухом, споткнулась и упала.

─ Далековато для вечерней прогулки, ─ заметил Фернандо.

─ Ни одного кусочка, за который можно зацепиться, ─ пожаловалась Хоакина, которую охватила обида на свое положение. ─ Никто ничего не видел и не слышал. Сомневаюсь, что и полиция тут что-то сможет сделать, даже инспектор Эспиноса. И не говори, чтобы я не расстраивалась. Возможно, я умру и так и не узнаю, что же я забыла.

─ Все, все, не будем говорить больше об убийствах и вуду, ─ сказал Фернандо и успокаивающе коснулся ее руки. ─ Давай я налью еще вина и расскажу что-нибудь приятное. Кстати, ты не доела креветки.

─ Пусть они провалятся в ад, ─ в сердцах прошептала Хоакина, пододвигая к себе бокал.

─ Один из знакомых твоих родителей, с которым я умудрился шапочно познакомиться, ─ начал говорить Фернандо, наливая вино и себе тоже, ─ как-то заметил о тебе: «Хорошая юная сеньорита, только, бывает, крепко выражается». Возможно, в высшем обществе это отталкивает, однако мне стало любопытно. Я подумал, что ты с характером и не похожа на многих вялых сеньорит, которых я узнал в Аройо де Оро.

Хоакина с интересом посмотрела на мужа. То есть мягкие нежные юные дамы никогда не привлекали его? А говорили, что колониального гостя видели с дочерью одной графини и дочерью очень богатой вдовы кабальеро, знакомого деда Риверы. И та, и другая отличались мягкостью характера и смиренным нравом.

─ И я размышлял, как встретиться и поговорить с племянницей маркиза, да еще и заставить ее ругаться, ─ продолжал Фернандо. ─ Наступить ей на ногу или на край юбки?

─ Только не говори, что ты так и сделал, ─ укоризненно сказала Хоакина.

─ После того ужина в доме твоей бабушки был прием у владельца заводов бытовых машин, ─ кивнул Фернандо. ─ Туда я попал без труда, поскольку сам он не принадлежал к знати, хотя и очень любил приглашать ее представителей. В его роскошном доме была громадная мраморная лестница, стоящая, возможно, больше нашей плантации. Он устилал ее восточными коврами, которые иногда собирались складками и заставляли гостей запинаться. И вот я поднимался по этому чуду сзади тебя и, когда ты замедлила шаг на ковровой складке, наступил на край юбки. Все выглядело случайностью, но ты пожелала мне упасть и сломать ногу.

─ Так и сказала? ─ ужаснулась Хоакина, осознавая, что это наверняка слышал кто-то из родителей, идущих рядом с ней.

─ Справедливости ради, мой ботинок оставил отпечаток на светлой ткани, а прием только начался, ─ засмеялся Фернандо и отпил из бокала. ─ Так что гневаться у тебя причины были. Мне пришлось заверить о готовности возместить принесенный ущерб. И ты вроде бы согласилась и даже примирительно улыбнулась. А затем, когда мы все стояли на большом балконе и любовались видами столицы, как раз туда и вела лестница, ты наступила мне на ногу. Причем каблуком.

─ Господи, ─ коснулась ладонью лба Хоакина. ─ Представляю, какой серьезный разговор о манерах ждал меня дома. Не жалею, что я его забыла.

─ Однако до этого все шло как нельзя лучше, ─ утешил ее Фернандо. ─ Мы сидели на противоположных концах стола и не сводили глаз друг с друга. Сначала я думал, что смотрю на тебя слишком часто, и старался поменьше проявлять неуважение к говорящим мне что-то соседям. А когда начались танцы, очень пышная дама, за ужином сидящая по правую руку от меня, сказала, что «молодая сеньорита», то есть ты, явно заинтересована и следует пригласить ее на сарабанду.

─ Очень пышная? ─ переспросила насторожившаяся Хоакина, которая поневоле заслушалась рассказом. ─ Волосы с проседью на висках, слишком открытое декольте и сильно вздернутый нос?

─ Кажется, она, ─ кивнул Фернандо.

─ Мать моего бывшего жениха, ─ сердито фыркнула Хоакина. ─ Вот уж кому не нравились мои манеры. Наверное, таким образом она пыталась избавиться от меня.

─ Вот как? Что ж, тогда ей это удалось.

─ Я бы не вышла за ее сына, даже если бы она не преуспела, я уже говорила. Но какова куница! Заметила твой интерес и воспользовалась.

─ Я бы все равно пригласил тебя, ─ сказал Фернандо. ─ Просто, возможно, чуть позже, когда набрался смелости. Племянница маркиза мне не ровня, я это понимал.

Хоакина чувствовала, что ее щеки горят и наверняка разрумянились. Возможно, от вина или от духоты, потому что в ресторане много народа, столики были почти все заняты. Или же от того, что сейчас услышала историю знакомства с мужем. Раньше она знала только, как выглядело ее свадебное платье. И то потому, что