Странное дело, но Круглов не чувствовал себя дома, а перестроенные улицы только усиливали чувство отчужденности.

Здесь, в провинции, еще использовался наземный транспорт. Разумеется, двигателей внутреннего сгорания уже не использовали, повсеместно они были заменены электромоторами, поэтому шума от движущегося транспорта практически не было. Проезжая часть дорог была отделена от городских кварталов невысоким ограждением, на котором монтировалась маячковая система, позволяющая машинам ориентироваться.

До своего прежнего дома Круглов добрался быстро. Дома никого не было.

Оксану он нашел в библиотеке. Она что-то писала, задумчиво покусывая кончик ручки.

При виде бывшего мужа лицо ее приобрело недовольный и озабоченный вид.

— Явился, — сказала она. — Ну здравствуй, я думала, ты уже окончательно небожителем стал, на нашу грешную Землю и ступить боишься.

— Я зашел домой, никого нет, — сказал Круглов. — Борька куда-то ушел…

— Ты посмотри, — недобро прищурилась Оксана. — О сыне вспомнил! Борьки нет, он в оздоровительном лагере. А тебя каким ветром занесло в наше захолустье?

— Вас захотелось увидеть, — неловко пробормотал Круглов. Сейчас он ничем не напоминал опытного и уверенного в своих силах космолетчика. Но Оксана не собиралась вникать в переживания бывшего мужа.

— Хотел посмотреть, как мы живем? — поинтересовалась она. — Хорошо живем. О тебе не тоскуем. Надо же, у нашего папы выдалось свободное время! И что, мы с Борькой должны плакать от умиления?

— Ну, зачем ты так? — тихо сказал Круглов. — Я соскучился, честное слово, соскучился.

— А мы, представь себе, совсем не скучали, — обожгла его взглядом бывшая жена. — Ни капельки не скучали. Ведь ты даже не знаешь, в какой класс пошел наш сын, ты не знаешь, как он учится! Ты ничего не знаешь и никогда не хотел знать. Поздно спохватился, Лешенька. Мы уже гуляем сами по себе.

— Ты же сама все решила для себя, — глядя в сторону, пробормотал Круглов. — А меня только поставила в известность. Ты же знаешь, мы тогда чудом уцелели.

— И поэтому ты после возвращения не торопился домой? — насмешливо поинтересовалась женщина.

Объяснять ей что-то было бесполезно. Круглов промолчал.

— Потому и ушла, что похоронила тебя мысленно, — вдруг горько сказала Оксана. — Лучше уж так, чем вечно терзаться, ожидая, когда ты спустишься со своих небес. И спустишься ли вообще.

Она помолчала, исподлобья глядя на мужа, потом тихо сказала:

— Зачем ты приехал? Мы прекрасно жили вдвоем. Ты не представляешь себе жизни без звезд. Но мы-то с Борькой живем без них. Уезжай. Ему будет очень плохо, если вы встретитесь. Он так тебя ждал!

Плохо было сейчас Круглову, но он старался не подавать виду. Оксана говорила все правильно. И решила, наверное, тоже правильно — так было спокойней ей и сыну. А Круглов был плохим отцом, он и сам понимал это. Но он продолжал сидеть напротив Оксаны, все искал нужные слова и не находил их.

— Уезжай, — сказала Оксана и встала. Она отошла к окну и сейчас стояла, опираясь на подоконник, такая же стройная и тоненькая, как в день их знакомства.

Алексей встал.

— И все-таки ты погоди решать, — севшим голосом сказал он. — Давай поговорим, когда я вернусь.

— Ты опять улетаешь? — равнодушно спросила женщина. — Куда на этот раз?

— На Марс, — сказал Круглов. — Вернусь через год. Давай подождем немного, время все расставит на свои места. Хорошо?

Женщина смотрела в окно, наматывая на палец пряди длинных русых волос.

— Оно уже все расставило, — не оборачиваясь, сказала она. — У тебя своя жизнь, а у нас с Борькой — своя.

— И все-таки у мальчишки должен быть отец. — Фраза была заготовленной заранее, но сейчас, произнеся ее, Круглов почувствовал, как фальшиво она прозвучала.

— Вспомнил. — У губ бывшей жены появились вертикальные складочки. — И, конечно, наш сын должен гордиться отцом, покоряющим космическое пространство. Знаешь, совсем не хочется гордиться, хочется, чтобы он был рядом, чувствовать его твердое надежное плечо. Уезжай, Леша. Слишком поздно все. — Она подняла на Круглова сухие глаза и тихо повторила: — Уезжай.

Некоторое время Круглое неловко сидел. Разговора не получилось. А чего он, собственно, ждал? Что ему бросятся на шею с распростертыми объятиями?

— Давай все-таки подождем, — сказал он, глядя в сторону. — Я вернусь, и тогда мы поговорим. Хорошо?

— Время само все решит, — сказала Оксана.

Круглов поднялся. Нехорошо ему было, все слова, что он заготовил заранее, были ненужными и казались теперь лишенными смысла. Набор фраз, которые были бесполезны.

— До свидания, — сказал он.

Оксана не ответила. Она стояла спиной к Алексею и смотрела в окно.

Круглов пошел на выход. Он бы, конечно, вернулся, все могло перевернуться и стать совершенно другим, если бы он знал, что Оксана беззвучно плачет, стараясь, чтобы не дрожали плечи. Этого бывший муж не должен был видеть, она не хотела, чтобы Круглов видел ее слабость.

Круглов и не увидел.

Спустя два часа он уже летел во Владивосток, а оттуда в Новую Зеландию, где находился плавучий космодром. Он нарочно выбрал для полета старую эрэшку, которая сейчас неторопливо плыла над океаном. У зелено-желтой цепочки островов покачивались на ленивых волнах темные коробки рыбников, где путем клонирования воспроизводили и выпускали в океан мальков, осуществляя таким образом воспроизводство, уже непосильное для природы. У островов нежная синяя вода меняла свой цвет до серо-зеленого из-за обилия планктона — выпущенных в океан мальков следовало хорошо кормить. Со стороны океана виднелись темные фигурки китов, пришедших попастись к островам. Охота на них была давно запрещена, теперь на весь океан насчитывалось несколько тысяч китов разного вида, шли интенсивные работы по увеличению их поголовья.

Круглов вздохнул. Следовало привести в порядок свою смятенную душу. Теперь, когда надежды на примирение с Оксаной не осталось, он вдруг почувствовал себя легче. Словно избавился от непосильной ноши, давившей на плечи. По крайней мере этот вопрос в его жизни был решен до конца.

Некоторое время он наблюдал за океанским простором, где люди работали, обеспечивая будущее мира необходимыми запасами продовольствия. Люди работали.

И Круглов, отбросив ненужные и вредные мысли о своей неудачливой личной жизни, вновь принялся за изучение марсианских материалов. В конце концов, работу ничто не могло отменить. Даже личная жизнь, которая в случае с Кругловым неизбежно отходила на второй план.

Глупо обижаться на судьбу, которая дала тебе возможность жить среди звезд.

Круглов и не обижался.

Видно было, что Кобуясима волнуется. А чему здесь удивляться? Первому всегда труднее, чем тем, кто идет следом.