— Знаете, тут есть и другой вход, не обязательно топтать клумбы, — отрезала она и вернулась в студию.

Вошли Каролина и Рауль.

Луизе меньше всего хотелось выставлять себя скучной моралисткой или показывать, как ее обижает столь несдержанное поведение обоих. Жалея о сказанном на террасе, она попыталась поймать взгляд Рауля, но тот взял в руки смычок, а его мысли, похоже, витали где-то далеко. Каролина, пританцовывая и что-то насвистывая, достала виолончель из футляра, установила ее в углубление в паркете и начала настраивать.

Хелена наблюдала за вошедшими. С утра было время репетировать, но не хотелось. Мысленно она то и дело возвращалась к вчерашним событиям. Трудно представить сейчас, что всего несколько часов назад она приводила Рауля в сознание: сидела на его груди и хлестала по щекам. Хелена усмехнулась: это было, наверно, похоже на акт садомазохизма, поэтому Анна так бурно отреагировала. Хелене судьба на этот раз отвела роль госпожи. Но вообще-то все напоминало тот бурный секс, которым они занимались в гостиницах по всему миру. Воспоминания о близости с Раулем нахлынули на Хелену: она представила его обнаженное тело, ощутила, как ногтями вонзается в гладкую кожу.

Погруженная в воспоминания, она не заметила, что остальные расселись по местам и выжидательно смотрят на нее.

— Хелена, ты не будешь настраивать скрипку? — раздался голос Луизы над ухом.

Хелена выпрямила спину, поспешно взялась за смычок и стала подлаживаться под тон, задаваемый Раулем.

Начали с середины. Рауль сидел положив ногу на ногу и откинувшись на спинку стула, но играл безупречно. Пальцы и смычок летали над скрипкой. При этом умудрялся слушать остальных участников квартета и отмечать малейшие ошибки. Неудивительно, подумала Хелена, что он добился таких прекрасных успехов в музыке. Время от времени Рауль прерывал игру, чтобы мягко и вежливо сделать замечания остальным. Хелена гадала, куда подевался его менторский тон. Спустя час, почувствовав, что напряжение спало, она начала получать удовольствие от игры с Раулем. Перед ней сидел по-настоящему одаренный музыкант, в совершенстве владеющий техникой исполнения и обладающий безграничной фантазией, без которой немыслим хороший скрипач. Но Хелена все равно не могла понять, как в Рауле, которому удается извлекать из инструмента божественные звуки, уживаются два человека: один — яркий и многогранный, второй — разочарованный и уставший от жизни.

С появлением Каролины Луиза позволила себе немного расслабиться: девочка здесь, она спокойна, играет на виолончели. Лицо и волосы Каролины сияли в лучах солнца, льющего теплые лучи в окна студии. Любуясь красотой подруги, Луиза забыла обо всех недавних горестях и подозрениях. Для нее сейчас существует только Каролина, которой она готова любоваться целую вечность.

В перерыве Каролина вышла из студии подышать свежим воздухом. Достала сигарету, закурила. Луиза выбежала следом. Захлопнула дверь, чтобы их не подслушивали. Остальные участники квартета наблюдали немую сцену из зала студии. Произошел короткий обмен репликами, и Каролина демонстративно выдохнула дым Луизе в лицо. Потом стала жестикулировать рукой с сигаретой, зажатой между пальцами. Луиза пыталась положить руку девушке на плечо, но та сбросила ее.

— Даю пять: Луизе не нравится, что мамочка курит, — сказала Хелена, потягиваясь.

Стоявшая рядом Анна тоже любовалась немым спектаклем.

— Надо же, и слова не нужны, — усмехнулась она.

Анна повернулась к Раулю, но тот спешил к выходу с телефоном, прижатым к уху. Открыл дверь студии и вздрогнул от криков Луизы и Каролины. Резко развернулся и удалился в сторону кухни. Анна и Хелена проводили его взглядами, а потом переглянулись, но комментировать его действия не стали: не знали, что сказать. Обе вернулись к своим инструментам. Луиза и Каролина все еще продолжали спектакль: в студию доносились обрывки слов, произнесенных на повышенных тонах.

— Trouble in paradise, — пробормотала Анна и перевела: — Неприятности в раю. Как это неприятно!

За стеклом послышался звонок телефона Луизы, и она отошла от Каролины. Затушив сигарету сапогом, та немедленно вернулась в зал.

— Идиотка, — бормотала Каролина себе под нос, беря виолончель.

Она проиграла несколько сложных пассажей, чтобы успокоиться. Появилась Луиза. Убрав телефон в карман, объявила: в проливе буря, так что сегодня звукорежиссер и оператор не появятся.

— Будем рассчитывать на завтрашнее утро — или придется забыть о записи, — почти равнодушно подытожила Луиза.

* * *

Свальшер — маленький остров. По тропинке вдоль берега его можно обойти за полчаса, и то потому, что надо карабкаться по скалам и перепрыгивать расщелины.

К ателье, построенному на скалах в северной части острова, вела тропинка, выложенная досками. Пятьдесят лет назад на остров занесло семена жимолости каприфоль, и южнее от тропинки лианы образовали заросли с ароматными цветками. Дом был построен в рыбацком стиле: необработанные доски, простая черепичная крыша. В помещении — дощатый пол и выкрашенные в белый цвет стены. Панорамные окна выходили и на север, и на запад, где скалы резко обрываются в море.

Для художников здесь поставили когда-то кухонный стол и газовую плиту. На конфорке красовался старый эмалированный чайник, на полках — кружки, стаканы и тарелки. У стены стояла скромная кровать, перед камином — два кресла марки «Бруно Матссон». Остальное пространство занимали мольберт и стол для черчения. Сюда провели электричество, и только воду приходилось приносить в канистре с виллы.

Когда-то ателье не пустовало: здесь жили художники, любившие работать на пленэре. В последние годы в доме иногда останавливались друзья семьи и прочие гости, но уже много лет мольберт воспринимался как экзотическая деталь интерьера. Впрочем, как и железный рукомойник — ровесник ателье.

В детстве Луиза часто запиралась в доме для художников, чтобы побыть одной. Анна пришла в ателье, со скрипкой под мышкой, тоже в поисках уединения.

Мирная репетиция быстро переросла в ссору, и атмосфера в студии стояла напряженная. В перерывах Каролина хлопала дверью и кричала на Луизу. Рауль вообще ушел к себе. Хелена нашла утешение в баре. Налила себе щедрую порцию джина с тоником и заявила: «Мы же все равно не будем сегодня больше играть». Потом, сняв туфли, улеглась на диван. Анна тоже налила себе бокал бургундского, а потом зачехлила скрипку и решила, что пойдет в ателье.

В помещении стояла прохлада, хотя в камине лежал свежий пепел. Анна положила в топку поленья. Спички нашла в стеклянной банке. Щепка для растопки быстро вспыхнула, но отсыревшие дрова только дымили. Она вспомнила, что в футляре завалялись ноты скрипичного концерта, сыгранного ею пару лет назад, — пришлось использовать их. Спустя пару минут в камине разгорелся огонь. Анна протянула замерзшие руки к огню. Куртку снимать не стала. В холодной комнате, как она знала, играть вредно, так что самое время выпить вина из принесенной с собой бутылки. Прошлась по комнате, чтобы согреться. Через стекла огромных окон было видно, как по небу летят тяжелые облака, отбрасывая тени на остров и море. Внизу свинцовые волны бились об острые камни.