Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так образовался элитный клуб "Подводных чудовищ". Теперь мы целыми днями играли только в эту игру. Пластилин был нашим пропуском в мир чудовищ. Мы слепили подводную лодку, базу ученых, самих ученых и водолазов, затопленные корабли с сокровищами. Сундуки с золотом и алмазами. Кислородные баллоны, маски и ласты. Оружие, способное стрелять под водой. Водоросли и кораллы. Рельеф подводных скал. Огромную пещеру, откуда выходили чудовища. Самих чудовищ -- они были разного размера, от гигантского главного монстра до маленького -- когда они выходили из пещеры, то выстраивались по росту, как фарфоровые слоники. У нас были пластилиновые заросли водорослей и кораллов. Рыбы и осьминоги (один гигантский, он мог нападать даже на людей), и семейство китов разных видов -- от белухи до гигантского синего кита (в группе была энциклопедия со страницей, где были нарисованы много видов китов). Киты иногда сражались с чудовищами, но у них не было шансов. У нас были дельфины, которые спасали героев в критических ситуациях. У нас была гигантская манта -- то ли друг, то ли враг. Она появилась после того, как мы увидели фильм "Акванавты" (повесть Павлова я прочитал только много лет спустя, уже в институте). И у нас была девушка-аквалангистка. Ее часто приходилось спасать. Она была красивая и беспомощная. Простите, феминистки.
Но чудовища, похожие на слонов, были главными.
До сих пор я чувствую сладкий холодок страха и сердце замирает, когда я вспоминаю их, вспоминаю как они шествовали по дну океана.
Как назывался фильм, что увидел Серый, мы так и не узнали.
Я подозреваю, спустя много лет, что Серый просто нафантазировал этих чудовищ. Этих подводных гигантских слонов. Врун несчастный! Я до сих пор ему благодарен.
Если бы не это, Кетополиса бы никогда не было.
После детского сада я пошел в первый класс. Мы расстались с Лешкой и Серым и никогда больше не виделись. Про игру я совершенно забыл. В школе всегда много других забот, других друзей, других игр.
Однажды, спустя много лет, когда я учился на актерском... Я вернулся домой после занятий, было часов одиннадцать вечера, выжатый, как тряпка. Кажется, в тот день я запорол очередной этюд... Или два-три этюда. Я мучился мыслью, что, возможно, бездарен. Лариса приготовила ужин. Я сел ужинать, включил музыкальный канал. Те, кто учатся на актерском, иногда так делают. Просто бездумно включают телевизор, чтобы вспомнить, что существует и внешний мир, мир, в котором живут совершенно нормальные, нетронутые системой Станиславского, люди. И вздрогнул. Вилка застыла на полпути. По спине полз холодок -- я почувствовал сладковатый привкус знакомого ужаса и провал в животе. На экране шел какой-то клип. Звук был выключен. Человек плыл в океане, под водой, без акваланга. Он просто висел в глубине, спиной к зрителям. А из бездонной глубины на него наплывал гигантский синий кит, медленно раскрывая бесконечную пасть. Этот момент все длился и длился...
Я провалился в эту пасть, как в бездну. Темнота. Провал в животе, словно падаешь быстро-быстро, и сердце за тобой не успевает.
Я снова увидел белые глаза, освещающие глубину, словно прожекторы. Сундуки с сокровищами, заросшие водорослями. Подводную лодку и друзей водолазов. Мы ученые, мы должны открыть для науки этих редких созданий. Девушка-ученая опять пропала. Кажется, ее унесли чудовища. В свою гигантскую пещеру. Почему-то я знал, что девушка рыжеволосая и любит смеяться, хотя никогда не видел ее без маски ныряльщика. Конечно, мы это сделаем. Мы спасем ее. Мы всегда спасаем людей. Мы с Лешкой и Серым надеваем водолазные костюмы с тяжелыми свинцовыми подошвами. У нас есть подводные водометные ранцы, как в подлодке "Пионер". У нас есть оружие, которое стреляет под водой взрывающимися стрелами. Мы заходим в шлюзовую камеру и нажимаем кнопку. Двери с легким "шшш" закрываются. Вода бурлит, заполняя пространство. Наконец открывается внешний люк, и мы выходим в глубину...
Глубина встречает нас равнодушно, словно давно знала, что мы вернемся. Привет, старый недобрый друг. Темнота надвигается со всех сторон, водолазный костюм потрескивает от чудовищного давления. Холод, вибрация. Вперед. Я отталкиваюсь от корпуса станции и плыву в темноту. Рядом плывут Лешка и Серый. Пришло время включить наши двигатели... Пшшшх. Водометы работают, ускоряя наш полет. И мы несемся вперед, пронзая темноту телами.
И вот мы почти на месте.
И они идут... медленно... чередой по росту, как фарфоровые слоники. Их белые глаза светятся в глубине, словно прожекторы. Все шесть или семь глаз...
"Командир, мы на месте", - говорит Лешка. Я слышу шум его дыхания в микрофон. Голос Лешки спокоен, но я знаю, что в его затылке живет тот же сладковатый ужас, что и у меня.
"Хорошо. Действуем по плану. Ты отвлекаешь их, мы в пещеру. Профессор... - это Серому. - Приготовьте заряд. Начинаем по моей команде".
Я смотрю на белые лучи, обшаривающие дно, и медленно выдыхаю. "Начали," - говорю я.
Морские чудовища вернулись.
51. Где найдешь, где потеряешь
Искал в интернете информацию по прадеду Степану (он воевал под Курском, бабушка говорит. Там же его и ранили), ничего не нашел, зато вместо этого неожиданно обнаружил сведения о прадеде Никите. Раньше я предполагал, что он служил в 34 армии, а теперь точно знаю. Вернее, нашлось следующее:
ППС 837 (полевая почтовая станция номер 837).
По номеру станции я нашел следующее:
163 стрелковая дивизия, 529 стрелковый полк. Привет, дед!
Почитал доклады и рапорты. В августе 1941 года под Демянском дивизия попала в котел, от нее осталось меньше батальона. И вот я читаю рапорт комиссара командарму 34 армии. Написано на тетрадном листке карандашом. "Из окружения вывел 435 человек. Их распределил по полкам и батальонам". И снова стала дивизия. Волшебная военная арифметика. Вывел батальон, грамотно распределил людей — и снова стало два стрелковых полка плюс вспомогательные подразделения. Целая дивизия. Можем выполнять боевые задачи.
Где-то в этом промежутке — август-сентябрь — прадед и погиб. Возможно, первая декада сентября. В рапорте о потерях читаю: 163 сд первые десять дней сентября учет потерь не вела, не было такой возможности. Затем итог:
