— В прошлый раз все вот так же прятались от «испанки», — вмешался Генри. — Как от чумы. Она напугала всех. Я читал о чуме в школе. — Он нахмурился и продолжал: — Мама, мне кажется, я помню мисс Нейпир. Я видел ее еще до войны.

— Конечно, видел, — спокойно ответила миссис Долтон. — Вы с Саймоном, мисс Нейпир и Мэриан были друзьями. — Обернувшись к Ратлиджу, она пояснила: — Мэриан — моя дочь. Она умерла в детстве.

— От столбняка, — снова вмешался Генри. — Это было не очень приятно.

Последовала короткая пауза, и Ратлидж поспешил воспользоваться предоставленным ему случаем. С самым небрежным видом он повернулся к Генри и спросил:

— Вы помните, как на прошлой неделе мисс Тарлтон заходила к вам? Кажется, она хотела, чтобы кто-нибудь подвез ее в Синглтон-Магна.

Генри кивнул:

— Она спрашивала, не могу ли я подвезти ее. Или если не я, то мама. Она объяснила, что ехать в машине Дентона ей не хочется.

С Шоу? Любопытно!

— Пожалуйста, вспомните, во что она в тот день была одета.

Генри улыбнулся:

— Инспектор, я не очень разбираюсь в женской одежде. На ней было летнее платье в цветочек. Зато я запомнил ее соломенную шляпку. Она мне не очень понравилась. У нее и без шляпки красивые волосы. — Глаза у него были ясные, незамутненные.

— Что было потом?

— Она ушла. По-моему, она злилась.

— А почему она злилась, вы не помните?

— Она что-то говорила про поезд. Боялась опоздать на него.

Миссис Долтон не спускала взгляда с сына. Она ловила каждое его слово, как будто он изрекал какие-то истины. Похоже, она очень гордилась Генри. Ратлидж поймал себя на мысли: то, что случилось с Генри Долтоном, не его трагедия; он сам не понимает, чего лишился. Бремя потери несет его мать. Ранение в голову поставило крест на всех его дальнейших планах, с чем она не может смириться. Миссис Долтон будет поддерживать сына, пока у нее хватит сил. Она такая же жертва среди гражданского населения, как Маркус Джонстон…

Миссис Долтон повернулась к нему:

— Инспектор, если вам понадобится поговорить со мной, заходите в любое время. Если меня не будет, оставьте записку в корзинке у двери. — Кивнув ему, она проследовала дальше. Генри зашагал за ней.

«Она сильная женщина, — заметил Хэмиш. — По-моему, то, что произошло, кажется ей неестественным. Это видно по ее глазам. Она смирилась со своей болью. Ты заметил?»

«Да, заметил». Но Ратлидж смотрел на дом Уайетов. В окне верхнего этажа кто-то стоял и смотрел на него. Он готов был присягнуть, что видел Аврору.

* * *

От самой калитки Ратлидж услышал в музее голоса. Саймон что-то спрашивал, а Элизабет Нейпир отвечала.

Он пошел в музей, но по пути поднял голову и еще раз посмотрел в окно на втором этаже. Да, там стояла Аврора и смотрела на улицу; лицо ее было спокойным, неподвижная фигура напоминала статую. Однако за ее неподвижностью крылись не скованность и не безмятежность. Она чего-то ждала…

Хотя дверь, ведущая в музей, была открыта из-за жары, Ратлидж постучал. Он подумал: наверное, сквозняк вреден для кукол и хрупких экзотических бабочек.

— Входите! — раздраженно крикнул Саймон.

Уайета и его гостью Ратлидж нашел в следующей комнате. Элизабет держала в руках красивую резную фигурку сандалового дерева; она изображала божка с головой слона, человеческими ногами, словно движущимися в танце, и одной приподнятой рукой.

— …Ганеш, — говорила она. — Помню, Маргарет говорила, что это одна из ее любимых индуистских фигурок. Должна сказать, Ганеш нравится мне гораздо больше, чем тот, многорукий… Кажется, Шива? Он олицетворяет разрушительное начало… Когда смотришь ему в лицо, живо представляешь себе смерть.

— Ратлидж, — сказал Саймон, глядя на вновь вошедшего поверх ее головы. — Есть новости?

— Нет, — ответил Ратлидж. — Я приехал, чтобы узнать, какие новости сообщит мне мисс Нейпир. — Он повернулся к ней и с видом вежливого интереса стал ждать.

Элизабет густо покраснела, став еще симпатичнее.

— Вы совершенно правы! Я должна была подождать, когда вы вернетесь в «Лебедь». Но после того, как я позвонила в Глостершир, я подумала… мне показалось, что я должна все рассказать Саймону до того, как этому ужасному Хильдебранду взбредет в голову явиться сюда. Он ведь не считается ни с чьими чувствами! — Ее лицо выражало искреннее раскаяние. — Я не привыкла общаться с полицейскими… Инспектор, если я сделала что-то не так, искренне прошу у вас прощения!

— Элизабет, ты ничего плохого не сделала, — сказал Саймон. — Не позволяй им докучать тебе всякой ерундой! — Он снова повернулся к Ратлиджу: — Не понимаю, почему вы раньше не поделились со мной своими подозрениями! Зачем мучили нас, требуя вспомнить, во что была одета Маргарет! Слушайте, вы ведь не думаете, что ее каким-то образом прикончил этот безумец Моубрей?

— Как он мог с ней встретиться? Она не пешком шла; насколько я могу судить, из Чарлбери ее отвезли прямо на станцию в Синглтон-Магна. Если бы Моубрей увидел ее в машине и попытался напасть, мисс Тарлтон все равно ничто бы не угрожало… Кроме того, тот, кто ее вез, наверняка сообщил бы о странной встрече Хильдебранду. Но никто ничего подобного не сообщил.

— Ее отвезла Аврора, — сказал Саймон. — Не знаю, почему она не хочет сознаваться! Я сам ее спросил, как только Элизабет рассказала, что, по ее мнению, могло случиться.

Ратлидж почувствовал идущую от Уайета неприязнь. Он понял, как Саймон со своей прямотой и неприметностью должен был наброситься на жену. Наверное, она восприняла это как прямое обвинение…

«Почему ты лжешь? По-моему, лучше сразу сказать правду — всем известно, что Маргарет подвозила ты…»

— Может быть, она все-таки не отвозила мисс Тарлтон на станцию. — Ратлидж бросился на ее защиту, не успев опомниться. Его задача — найти виновного, а не доказать чью-то невиновность. Но он не собирался стоять в стороне и молча наблюдать за тем, как все клюют Аврору.

Наступила короткая пауза.

— Наверное, ее все-таки подвозил кто-то другой, — нехотя согласился Саймон. — В Чарлбери не только у нас есть автомобиль. Аврора обещала мне, что обо всем позаботится. А Аврора обычно меня не обманывает. Не понимаю… Ничего не понимаю!

Ратлидж вспомнил: Уайет уже уверял его, что Аврора никогда не обманывает…

— По-моему, сейчас еще рано делать какие-то выводы, — вмешалась Элизабет умиротворяющим тоном. — Маргарет пропала. И… это ведь вовсе не означает, что ее… что она умерла. Не знаю, куда она могла деваться. А вы?

— Может быть, ваш отец знает, где она? — спросил Ратлидж, не позволяя себе попасться в расставленную ею ловушку. Элизабет явно надеялась, что он заговорит о платье, которое она опознала вчера ночью.

Лицо Элизабет Нейпир снова залилось румянцем, но она быстро пришла в себя.