По поводу разорения ISL Блаттер нагло заявляет, что возложенные на него исполкомом полномочия по поддержке банкрота по-прежнему в силе. Более резкого противоречия с заявлением оппозиции быть просто не может. Таким же образом было принято финансовым комитетом и одобрено правлением решение о секьюритизации.

Ключевое значение имеет заявление Блаттера относительно превышения полномочий – оно выявляет его самооценку и стремление к власти. «Все упомянутые положения были подготовлены соответствующими инстанциями и письменно одобрены президентом. Президент ФИФА обладает правом единоличной подписи». Минутку. Если президент обладает правом единоличной подписи, то все, что он подписывает, в порядке вещей? То есть он может построить себе или своему приятелю дом на средства ФИФА, купить яхту или замок только потому, что обладает правом единоличной подписи? Главное, что это помечено в бухгалтерских книгах: «Кроме того, все случаи в установленном порядке занесены в бухгалтерские книги». Тогда все в порядке.

По словам Блаттера, не обосновано и обвинение Зен-Руффинена в злоупотреблении проектом Goal. Это находится «в ведении генерального секретаря», но проявилось только спустя двенадцать месяцев в «безнадежном состоянии». Остается неупомянутым, что начиная с 2000 года с проектом Goal возятся племянник и люди из McKinsey – и за это из месяца в месяц присылают внушительные счета. Не бездельнику и генеральному секретарю, а дяде и президенту.

Блаттер опровергает заявление о том, что использовал проект Goal в рамках своей предвыборной кампании. Напротив, ему пришлось посетить все эти страны, потому что там «требовали присутствия президента ФИФА, так как возможность рассказать президенту о своих планах и своей работе представляется им большим событием». Ходатайства о помощи рассматривают только «соответствующие инстанции, но никак не президент», и прямо: «Если какие-то федерации не в состоянии выполнить условия, их ходатайство в интересах серьезного проекта отклоняется». Вывод: «Раскритикованный генеральным секретарем список приоритетов основан на объективных данных, которые нетрудно подтвердить». Однако ничего не подтверждается – и вообще: если кому-то нужно подтверждение всему, что говорит Блаттер, пусть отправляются в путешествие, только это «признается в ФИФА».

И далее в том же духе. Одобряет KPMG, решает финансовый комитет, кивает исполнительный комитет, и бездельник все это подписывает. Какое, простите, отношение имеет ко всему этому Блаттер? «Финансовое положение ФИФА в порядке», цифры Зен-Руффинена ошибочны.

И для секьюритизации правящая команда Блаттера находит оправдание: «главное преимущество» конвертации перед банковской ссудой в том, что «отсутствует возможность расторжения договора». Хотелось бы при этом взглянуть на швейцарский банк, который перекрыл ФИФА кран перед самым ЧМ. Международная федерация обладает монополией, богатейшими телевизионными и рекламными угодьями планеты. Это неиссякаемый денежный источник. Где еще могут уничтожаться такие сумасшедшие суммы? Даже если этот пароход накренится, нужна лишь толика предпринимательского умения, чтобы направить его по курсу. Грядет следующий ЧМ – и следующий денежный дождь.

Ошибочно также обвинение, что «ФИФА не желает уголовного преследования» лиц, ответственных за банкротство ISL/ISMM. «Правда, что ФИФА подала заявление». Правда и в том, что спустя два года ФИФА это заявление тайно забрала.

А McKinsey? Все в полном порядке. Дорогих помощников привлек не президент, «а финансовый комитет» – их симбиоз с Блаттером подтвержден. К конгрессу в Буэнос-Айресе людей McKinsey пришлось привлечь только потому, что у генерального секретаря было слишком много дел. В остальном: консалтинговые услуги, по всем расходам составлены сметы. А что касается племянника – кто еще может подтвердить его независимую роль, как не McKinsey? По отзыву McKinsey: «Филипп Блаттер является руководителем McKinsey в Европе, также он поддерживал проект ФИФА в качестве советника. Он не является ответственным руководителем проекта». Вот вам, пожалуйста. «Упомянутого генеральным секретарем столкновения интересов нет», – заключает президент.

Но что насчет Уорнера и его льготного приобретения прав на трансляцию ЧМ на Карибском пространстве с 1990 года? «Сумма, за которую Джек Уорнер приобрел права, не входит в ведение ФИФА». Через десять лет ФИФА высказывается по этой теме совершенно иначе: то, что Джек Уорнер приобрел права на ЧМ-1998 за один доллар, правда. Но у региона тогда не было денег, чтобы заплатить за эти права, и прибыль с их продажи должна была пойти на развитие карибского футбола. Почему это делалось через частную фирму функционера и на что вообще ушла прибыль, ФИФА не ответила {30}. Следует, однако, сказать: доллар был тогда в цене. Один доллар.

Наконец, Блаттер разрешает загадку, почему предпочел контракт с ISL и Кирхом более выгодному предложению AIM: предложение AIM было «столь щедрым, что возникли сомнения в верной оценке состояния рынка и финансовой реализации». Несерьезно щедрое, так сказать. Тем более что Блаттер заявил об этом, когда следом за ISL весной 2002 года разорился и Кирх. Теперь Блаттер использует его крах в подтверждение своей дальновидности, когда отказался от завышенного предложения AIM. «Сегодняшнее состояние рынка показывает, что предусмотрительность в оценке предложений была обоснована». Вывод: «Обвинение в том, что президент ФИФА выбрал менее выгодное предложение из политических соображений, не следует воспринимать всерьез».

Труднее, ввиду четких данных, объяснить пропажу денег Globo. Сим-салабим, тут Блаттер переиначивает обстоятельства: «Обвинение президента и финансового директора в том, что они могли задержать отчисления средств от Globo, совершенно абсурдно». Верно, вот только средства так и не поступили. Как они могли задержать отчисления? Согласно обвинению, Блаттер давно знал о задержках – и ничего не предпринял. Таким образом, путем невмешательства он оказал содействие агентству ISL, которое сам называет «лживым». Тут Блаттер некстати признается, что «1.06.2001 получил записку» от Линси, в которой «обратил его внимание на риски ФИФА, связанные с исполнением контрактов». Незадолго до этого юридическая контора NKF выразила недовольство ситуацией с Globo, и Зен-Руффинен направил ISL письмо с требованием произвести отчисления. Не эти ли риски связаны с контрактами? Хотя бы тогда узнал ли об этом Блаттер? Или о рисках было сказано в такой форме, что он ничего не понял?

По поводу 125000 долларов Колоскову Блаттер признает: «Тут имеет место формальная ошибка, но никак не подкуп. Подобное обвинение было бы клеветой». Ценные услуги Колоскова заключаются в том, что он «обеспечивал контакт» с 22 странами Восточной Европы. Очевидно, такое под силу лишь отставному советскому аппаратчику.

А Бушардо, обличитель из Нигера, которому он вручил чек на внушительную сумму? Тут Блаттер предлагает человеколюбивую пародию, составленную его доверенным Вальтером Гаггом: коррупционный скандал в Африке, слезы арбитра, его голодные дети в Париже – «следует подчеркнуть, лишь эта достойная сочувствия ситуация побудила нашего президента к такому жесту». Блаттер заключает: «Доклад Вальтера Гагга дает представление об обстоятельствах дела. Речь идет о противодействии возможной коррупции». Этому всерьез нужно верить.