прежде всего отметить то, чего в нем нет или почти нет: нет разворачивания событийной цепочки, линейного времени действия, последовательного движения героя – всего того, что составляет балладную норму. Снимая сюжетное напряжение, Полонская за счет этого нагнетает суггестивные элементы баллады – формульные рефрены, плотную сеть повторов, параллелизмов и антитез, концентрацию перифраз и реализованных метафор. Поэтому и материал переведенного ею Киплинга стилизован Полонской не по линии сюжетного развития, а по линии декларативной, постулирующей патетики: «О, Запад есть Запад, Восток есть Восток…» (Киплинг) – «На Север, / На Запад, / На Юг, / На Восток / Дорога свободна, и мир широк» (Полонская);

Если б руку с поводьями поднял я, если б я опустил ее вдруг,

Быстроногих шакалов сегодня в ночь пировал бы веселый круг.

Если б голову я захотел поднять и ее наклонил чуть-чуть,

Этот коршун несытый наелся бы так, что не мог бы крылом

взмахнуть.

(Киплинг) —

И рыщут собаки, а люди ждут —

Догонят, поймают, возьмут, не возьмут…

Дурная охота! Плохая игра.

Сегодня все то же, что было вчера, —

Холодное место, пустая нора…

(Полонская);

Друг другу в глаза поглядели они, и был им неведом страх,

И братскую клятву они принесли на соли и кислых хлебах,

И братскую клятву они принесли, сделав в дерне широкий надрез,

На клинке, и на черенке ножа, и на имени Бога чудес.

(Киплинг) —

Затем, что из дома в соседний дом,

Из сердца в сердце мы молча ведем

Веселого дружества тайную сеть,

Ее не нащупать и не подсмотреть!

(Полонская)

В перекличке этих формул и метафорических периодов – знак третьей «измены»365, идейного «хода коня»366. Инициаторы «современной баллады» при студии брали старые идейно-тематические рецепты – «рока», «провидения», «героики» – и добавляли к ним «абсурд», «иронию», «парадоксальную утрировку»; вспомним вышеприведенные характеристики: опыты молодых поэтов называли «полуфантастическими» (Фельзен) и «нагромождением бессмысленных и жестоких нелепостей» (Н. Чуковский). Полонская же в «Балладе о беглеце» пошла на «остранение» как традиционных, так и подновленных идей; это отталкивание от товарищей-конкурентов по кружку потребовало помощи Киплинга и спора с ним.

Как Полонская оспаривает Киплинга и как данная полемика связана с литучебой в доме Мурузи и Доме искусств? Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо хотя бы коротко сопоставить идейный строй «Баллады о Востоке и Западе» с «Балладой о беглеце».

5

Как уже было отмечено выше, многое объединяет героя киплинговской баллады, переведенной Полонской, полковничьего сына, и «беглеца» из ее собственного стихотворения. Оба в одиночку бросают вызов множеству врагов (Киплинг: «Опасна там каждая пядь земли»; Полонская: «У власти тысячи верных слуг / И разведчикам нет конца») и преодолевают опасности (Киплинг: «…тебе преграды нет»; Полонская: «Всякий засов для него открыт»). Оба героя уподоблены хищным животным (Киплинг: «…здесь волка с волком спор»; Полонская: «Но зверь благородный, его не возьмешь»). Перед обоими героями открыты все пути; оба снимают противоречия между противоположными сторонами света. Наконец, оба приключения с преодолением границ скрывают в себе парадокс и загадку: как героям баллад удается совершить невозможное – одержать верх в заведомо проигрышном поединке, обратить слабость в силу, «перешутить» судьбу? Только вот векторы разгадок у Киллинга и Полонской расходятся в противоположные стороны.

За очевидным утверждением киплинговской баллады («Запад есть Запад») скрывается вопрос: что есть Запад? Вопрос этот заострен парадоксом. Белый человек проиграл сопернику, ловкому и сильному азиату, во всем – в стрельбе, в езде, в борьбе; первый силен, но второй значительно сильнее; первый безрассуден и нерасчетлив, второй держит все под контролем. Но зато человек Запада, легко побежденный в стрельбе, скачке и борьбе, предстает непобедимым в словесной игре: одними только удачным ответом и сильным жестом он берет больше, чем мог бы выиграть в воинском поединке. Мало того, что британскому офицеру возвращена украденная кобыла, да еще с драгоценной упряжью; получив в дар всего лишь пистолет, Камал отдает противнику сына. Но ведь на деле это означает, что четырьмя фигурами речи (перифразой, парирующей перифразу противника; метафорой, опрокидывающей враждебную метафору; гиперболой, угрожающей в ответ на угрозу; разящей метонимией) полковничий сын замирил мятежную область и еще на одно ущелье расширил границы Британской империи. Странное поведение мятежного конокрада объясняется внезапной догадкой – перед ним открылся скрытый смысл тождества: «Запад есть Запад» – какой? Что же вдруг понял в западном человеке разбойничий вождь Камал?

Резкий сюжетный поворот объясняется тремя ключевыми идеями англосаксонской цивилизации и указывает на них. Первая – идея устремленности западной души к отодвигающейся границе, границе-на-горизонте; Камала поражает иррациональный, не объяснимый никаким расчетом порыв полковничьего сына за враждебную границу навстречу верной смерти. Вторая, антитетическая по отношению к первой, – идея методичного освоения пространства, свободного подчинения обобщающей дисциплине, добровольного принятия функции спиц в колесе, эффективного винтика в машине общества. Это единство противоположностей – безудержной игры героических сил и упорного, расчетливого труда, строящего и уничтожающего, этот союз идей человеческой стихийности и порядка, направленных к одной цели, – вот что покоряет мятежного вождя. Третья же идея приводит к синтезу – это творческая ставка западного человека на детскую переимчивость, открытость миру и усвоение иного. Условие прорыва – многоликость киплинговского героя, его протеизм, ролевая универсальность. Ему дана гениальная способность соединять высокое с низким, умение проникать в тайные, скрытые от всех мысли и чувства каждого человека, к какой бы культуре он ни принадлежал.

Такова киплинговская загадка и разгадка утверждения власти.

6

Но как Полонская в своей оригинальной балладе взаимодействует с идеями Киплинга? Именно согласно эвристике своего героя – Шкловского, то есть «по прерывистой, переломистой линии»367. Более того, сам герой «Беглеца» есть своего рода балладная реализация теоретических положений Шкловского.

Трем идеям Киплинга противостоят в «Балладе о беглеце» три идеи Полонской, вдохновленные Шкловским; за счет этих идей ей удается сместить современную балладу от «автоматизировавшейся» иронии к заново пережитой героике.

Во-первых, это, если воспользоваться терминологическим языком Шкловского, – идея противопоставления «нижнего слоя» «гегемону», других традиций, которые «существуют не канонизированно», «глухо», – «канонизированному гребню»368. Историко-литературная концепция Шкловского как бы накладывается в балладе на пореволюционную ситуацию, так сформулированную тем же Шкловским в «Сентиментальном путешествии»: большевики

хотели все организовать, чтобы солнце вставало по расписанию, а погода делалась в