дома в дом на Рю-де-Клери. В первую ночь при нем были деньги, во вторую — бумаги. Возвращался он без того и без другого. Эти сведения получены от гражданина, нанятого Трюденом для помощи по хозяйству (из тех, кого во времена тиранов звали слугами). Этот человек — добрый патриот, и его показаниям относительно действий Трюдена можно доверять. Второе. В доме на Рю-де-Клери много жильцов, и не все они известны государству в должной степени. Выяснить что-то определенное о гражданине или гражданах, которых посещал Трюден, оказалось затруднительным, поскольку не было ордера на арест. Третье. Поскольку идет предварительное следствие, арест представляется преждевременным, поскольку, скорее всего, пресечет развитие заговора и даст виновному знак бежать. Поэтому отдано распоряжение ждать и наблюдать. Четвертое. Гражданин суперинтендант Данвиль ненадолго покинул Париж. Поэтому задача наблюдения за Трюденом снимается с нижеподписавшегося и поручается его товарищу Маглуару. Подпись: Пикар. Ознакомлен: Ломак.

Дочитав до этого места, полицейский агент положил бумаги на стол, подождал дальнейших распоряжений и, не получив их, удалился. Лицо Ломака сохранило прежнее выражение, печальное и озадаченное. Он по-прежнему барабанил пальцами по столу и даже не взглянул на второго агента, а лишь приказал ему прочитать доклад. Маглуар извлек полоски бумаги, в точности такие же, как у Пикара, и прочитал написанное на них так же торопливо, деловито и невыразительно:

— Дело Трюдена. Протокол. Продолжение. Гражданин агент Маглуар получил указания продолжить слежку за Трюденом и докладывает о дополнительных важных обстоятельствах. Первое. Нельзя исключать, что Трюден задумывает третий тайный визит в дом на Рю-де-Клери. Предприняты меры для пристального наблюдения, в результате которых выявлен еще один человек, связанный с предполагаемым заговором. Этот человек — сестра Трюдена, жена суперинтенданта Данвиля.

— Бедное заблудшее дитя! Ах, бедное заблудшее дитя! — пробормотал себе под нос Ломак, снова вздохнул и беспокойно поерзал в своем потертом старом кожаном кресле.

Очевидно, Маглуар не ожидал вздохов, восклицаний и выражений сожаления от своего начальника-агента, обычно невозмутимого. Он изумленно поглядел на него поверх бумаг.

— Читайте, Маглуар! — вскричал Ломак во внезапном припадке раздражительности. — Какого дьявола вы не читаете?

— Сию секунду, гражданин, — смиренно отвечал Маглуар и продолжил: — Второе. Связь упомянутой Данвиль с тайными замыслами ее брата подтверждается событиями в доме Трюдена, сведения о которых мы получили благодаря бдительности вышеупомянутого гражданина и патриота. Подозреваемые беседовали наедине, разговор велся шепотом. Подслушать удалось немного, однако услышанное доказывает, что сестра Трюдена прекрасно знала о его намерении и в третий раз отправиться в дом на Рю-де-Клери. Более того, обнаружено, что она дождалась его возвращения, после чего отправилась к себе домой одна. Третье. Тем временем ведется самое тщательное наблюдение за домом на Рю-де-Клери. Обнаружено, что Трюден посещает мужчину и женщину, известных хозяину дома и остальным жильцам под фамилией Дюбуа. Они живут на пятом этаже. На то время, когда был сделан этот вывод, оказалось невозможным ни проникнуть в их комнату, ни увидеть гражданина и гражданку Дюбуа, не вызвав нежелательных волнений в самом доме и по соседству. Для дальнейшего наблюдения за домом был оставлен агент, был подан запрос на ордер, на обыск и арест. По стечению обстоятельств получить их удалось не сразу. К тому времени, когда они наконец были получены, мужчина и женщина исчезли. Их следов не удалось найти до сих пор. Четвертое. Хозяин дома был немедленно арестован, как и агент, которому было поручено наблюдать за домом. Хозяин дома настаивает, что ему не было ничего известно о его жильцах. Однако есть подозрение, что он подкуплен, а кроме того, что бумаги, которые Трюден доставил гражданину и гражданке Дюбуа, — поддельные паспорта. Весьма вероятно, эти паспорта и деньги позволили им уже покинуть Францию. Были предприняты надлежащие меры по их розыску на случай, если они еще не успели пересечь границу. До сих пор никаких сведений о них не получено. Пятое. Трюден и его сестра находятся под постоянным наблюдением. Нижеподписавшийся ожидает дальнейших распоряжений. Подпись: Маглуар. Ознакомлен: Ломак.

Закончив читать заметки, Маглуар положил их на стол. Как видно, в этом кабинете к нему благоволили, и он знал об этом, поскольку отважился высказаться, а не просто молча вышел, по примеру своего предшественника Пикара:

— Когда гражданин Данвиль вернется в Париж, он, должно быть, очень удивится, обнаружив, что, донеся на брата жены, невольно донес и на жену.

Ломак вскинул голову, и его снова одолел глазной недуг, который постигал его с поразительной нерегулярностью в определенных случаях. Маглуар понимал, о чем свидетельствует этот признак, и смутился бы, не будь он полицейским агентом. А поскольку он был агентом, то молча попятился от стола и прикусил язык.

— Друг мой Маглуар, — проговорил Ломак, неистово моргая, — ваше последнее замечание видится мне завуалированным вопросом. А вопросы здесь задаю только я — и никогда не отвечаю на них сам. Хотите знать, гражданин, каковы были тайные побуждения нашего суперинтенданта? Ступайте и выясните сами. Чудесное будет упражнение для вас, мой друг Маглуар, чудесное упражнение в часы, свободные от службы.

— Будут ли еще распоряжения? — обиженно поинтересовался Маглуар.

— Относительно вашего доклада — нет, — отвечал Ломак. — После повторного чтения здесь нечего ни поправить, ни прибавить. Но я сейчас составлю для вас памятку. Посидите за другим столом, друг мой Маглуар; я вас обожаю, когда вы не суетесь с расспросами; прошу вас, посидите.

Обратившись к агенту с этим учтивым приглашением в самом нежном тоне, Ломак извлек бумажник и вытащил оттуда записочку, развернул ее и внимательно прочел. Заголовок гласил: «Секретные распоряжения относительно суперинтенданта Данвиля», а дальше значилось:

«Нижеподписавшийся с уверенностью заявляет на основании длительного опыта жизни в одном доме с Данвилем, что тот написал донос на шурина исключительно по личным побуждениям, и это не имеет ни малейшего касательства к политике. Коротко говоря, факты таковы: Луи Трюден с самого начала противился браку своей сестры с Данвилем, поскольку не доверял нраву и характеру последнего. Однако брак состоялся, и Трюден принялся смиренно ждать, к чему это приведет: предусмотрительно поселился неподалеку от сестры, чтобы при необходимости встать между возможными преступлениями мужа и вероятными страданиями жены. Вскоре результаты превзошли все его худшие ожидания и потребовали того самого вмешательства, к которому он готовился. Трюден, человек непоколебимо твердый, терпеливый и верный себе, сделал защиту и утешение сестры делом всей жизни. Он не дает свояку ни малейшего предлога открыто поссориться с ним. Не позволяет ни обманывать, ни сердить, ни утомлять себя и при этом превосходит Данвиля всем — и манерой держаться, и характером, и способностями. С учетом всех этих обстоятельств