Откуда-то из-за моей спины донеслось сдавленное хихиканье. Мастер-сержант остановился и склонил голову набок.

— О! Кто-то из вас думает, что я шучу. Среди вас, засранцев, всегда кто-нибудь так думает. Именно поэтому я всегда имею наготове вот это. Активизироваться! — повысил он голос, и внезапно перед каждым из нас появился видеоэкран. Я так растерялся, что целую секунду соображал, что Руис таким образом активизировал моего МозгоДруга и тот начал проецировать изображение в мозг. Съемка, похоже, велась маленькой камерой, укрепленной на голове. Мы увидели нескольких солдат, сидевших в какой-то яме и обсуждавших планы на завтрашний переход. Вдруг один из них осекся на полуслове, покачнулся и уперся ладонью в сырую землю. Потом он бросил в пространство дикий взгляд, завопил: «Берегись!» — а еще через долю секунды земля под ним разверзлась.

Все, что случилось потом, произошло настолько молниеносно, что даже инстинктивный поворот явно запаниковавшего владельца камеры оказался недостаточно быстрым, чтобы запечатлеть весь эпизод полностью. Зрелище было очень неприятным. Среди наших новобранцев кого-то рвало почти синхронно с тем бедолагой. Однако по милости судьбы видеотрансляция оборвалась.

— Теперь я уже не кажусь таким смешным, верно? — осведомился мастер-сержант Антонио Руис. — Сейчас, я надеюсь, вы уже не воспринимаете меня как долбаную карикатуру на армейского инструктора из стереофильма? И не считаете, что угодили в забавную комедию про армию, не так ли? Добро пожаловать в сраную Вселенную! Вселенная — это офигенно говняное место, друзья мои. И я разговариваю с вами именно так вовсе не потому, что мне нравится находиться в образе этакого немного комичного старого служаки-инструктора. Тот парень, которого распотрошили и сожрали, был одним из лучших мастеров военного дела, с какими мне когда-либо выпадала честь находиться рядом. Никому из вас никогда не удастся стать таким, как он. И все же вы видели, что с ним случилось. А теперь подумайте, что может ожидать вас. Я имею право так говорить с вами потому, что искренне, всем сердцем убежден: если вы — лучшее, что может прислать сюда человечество, то всех нас ждет скорый и окончательный конец. Вы мне верите?

Кое-кто из наших сумел пробормотать: «Да, сэр» — или что-то в этом роде. Но большинство продолжали без всякой помощи МозгоДрузей снова и снова пересматривать сцену вивисекции.

— Сэр? Сэр?! Я вам не сэр, а целый долбаный мастер-сержант, усекли, засранцы? Мое дело — сделать так, чтобы у вас остался хотя бы ничтожный шанс прожить немного подольше! Вы будете говорить: «Да, мастер-сержант», когда должны дать утвердительный ответ, и «Нет, мастер-сержант», когда ответ будет отрицательным. Вам понятно?

— Да, мастер-сержант! — ответили мы.

— Вы можете лучше. Попробуйте еще раз!

— Да, мастер-сержант! — заорали мы. Судя по тембрам голосов, кое-кто уже пребывал на грани истерики.

— Мне поручено на протяжении следующих двенадцати недель попытаться научить вас быть солдатами, и, клянусь Богом, я это сделаю, несмотря даже на то, что заранее могу сказать: никто из вас, говнюков, совершенно ни на что не годится. Я хочу, чтобы каждый из вас хорошенько обдумал мои слова. Это вам не старомодные земные вооруженные силы, где сержантам требовалось всего-навсего сгонять с солдатиков жир, накачивать слабых и натаскивать дураков. Каждый из вас пришел сюда с большим жизненным опытом и новым телом, которое находится в наилучшем физическом состоянии. Вы, наверно, думаете, что от этого моя работа станет легче? Это. Не. Так.

У каждого из вас накоплен семидесятипятилетний груз дурных привычек и личного мнения о своих возможностях — и все это я должен выбить из вас за какие-то жалкие три месяца. К тому же вы считаете свое молодое тело замечательной новой игрушкой. Я ведь знаю, чем вы занимались всю последнюю неделю. Вы трахались, как взбесившиеся макаки. И что же дальше? Да, вы угадали. Игры кончились. Считайте за счастье, если кому-нибудь из вас удастся хотя бы разок потеребить конец или дыру, пока будете мыться в душе. Будем учить вашу замечательную новую игрушку работать, мальчики и девочки. Потому что я должен сделать из вас солдат. И для этого потребуется хорошенько потрудиться.

Руис еще раз прошелся вдоль строя.

— Я хочу, чтобы каждый из вас зарубил себе на носу одну вещь. Мне не нравится и никогда не понравится никто из вас. Почему? Потому что я знаю, что, как бы мы с моими помощниками ни старались, какой бы замечательной ни была наша работа, вы все равно очень скоро опозорите нас. И от этого мне больно. Я просыпаюсь по ночам из-за того, что, как бы хорошо я ни обучил вас, вы обязательно подведете тех, кто будет воевать бок о бок с вами. Самое большее, на что я могу надеяться, — что вы отбросите копыта в одиночку, а не утащите за собой на дно весь свой гребаный взвод. Повторяю: если мне удастся сделать так, чтобы каждый из вас убил только себя, я буду считать, что добился полного успеха!

Дальше. Вы можете подумать, будто я ненавижу всех и поэтому моя ненависть, естественно, распространяется на любого новобранца. Позвольте заверить — это не так. Каждый из вас многократно обгадится, но обгадится своим собственным неповторимым способом, и потому у меня будут очень индивидуальные основания не любить каждого из вас. Хотя почему будут? Уже сейчас я вижу в вас такие качества, от которых меня форменным образом тошнит. Вы мне верите?

— Да, мастер-сержант!

— Эй вы, говнюки! Кое-кто из вас все еще надеется, что я буду ненавидеть не его, а какого-нибудь другого парня. — Руис вытянул руку и указал на равнину, над которой поднималось солнце. — Воспользуйтесь вашими прекрасными новыми глазами и рассмотрите во-о-он там релейную башню. Она чуть-чуть высовывается из-за горизонта. До нее десять кликов[6], леди и джентльмены. Сейчас я выясню о каждом что-нибудь особенно мерзкое, а потом вы все быстрее собственного визга побежите к той гребаной башне. Если кто-нибудь не уложится в час, весь взвод побежит завтра утром еще раз. И так до тех пор, пока все не будут успевать вовремя. Понятно?

— Да, мастер-сержант!

Я отчетливо видел, как люди пытались считать в уме: он приказал нам пробежать все это расстояние со скоростью одна миля в пять минут. И мне было совершенно ясно, что завтра нам придется бежать снова.

— Кто из вас на Земле служил в вооруженных силах — шаг вперед, — приказал Руис.

Семеро наших вышли вперед.

— Черт бы вас побрал! — громко заявил Руис. — Больше всего в этой гребаной Вселенной я ненавижу пополнение из