начинающие солдаты вскакивали, словно ошпаренные, от громкого звука, слышимого только внутри их собственных голов. Большинство прыгали с кроватей, не соображая еще, где они находятся и что происходит. Я сам и командиры отделений стаскивали на пол тех, кто спал особенно крепко. За минуту мы успели поднять и выстроить взвод. А оставшиеся несколько секунд потратили на объяснения нескольким заторможенным новичкам, что сейчас совершенно неподходящий момент для уборной, одевания или чего-то еще. Следует просто стоять неподвижно, держа руки по швам, и постараться не раздражать Руиса, когда он появится.

Особого толку от этих усилий не было.

— Охренеть можно! — загремел Руис. — Перри!

— Да, мастер-сержант!

— Что, черт возьми, ты делал две минуты после того, как получил предупреждение? Онанизмом занимался? Твой взвод не готов! Никто не одет для того задания, которое вам сейчас нужно будет выполнять! Что скажешь в свое оправдание?

— Мастер-сержант, в приказе говорилось, что взвод должен ожидать вашего прибытия, стоя в строю по стойке «смирно»! Об одежде ничего сказано не было!

— Боже мой! Перри, а ты не догадался, что солдаты должны становиться в строй одетыми?

— Мне не приказывали догадываться, мастер-сержант!

— Ты что, пытаешься острить, а, Перри?

— Нет, мастер-сержант!

— Ладно, в таком случае выводи свой взвод на плац. У вас сорок пять секунд. Бегом!..

— Взвод, марш! — проревел я и сорвался с места, взывая к Богу, чтобы он заставил моих подчиненных последовать за мной. Выскакивая за дверь, я услышал высокий голос Анжелы, отдававшей приказ своим подопечным. Похоже, в ней я не ошибся. Когда мы оказались на плацу, мое отделение выстроилось позади меня, Анжела поставила своих чуть правее, а далее следовали отделение Терри и все остальные. Последний из отделения F занял свое место на сорок четвертой секунде. Изумительно. Рядом выстраивались другие учебные взводы; все солдаты были полураздеты, как и в нашем шестьдесят третьем. Я почувствовал краткий прилив облегчения.

Тут же перед нами возник Руис в сопровождении двух своих помощников.

— Перри! Который час?

Я вызвал своего МозгоДруга.

— Э-э… Час ноль-ноль по местному, мастер-сержант!

— Потрясающе, Перри. А сказать, когда был дан отбой, ты сможешь?

— В двадцать один ноль-ноль, мастер-сержант!

— И это тоже верно! Возможно, кто-то пытается угадать, почему мы разбудили вас, дав поспать всего два часа. Мы что, такие жестокие? Садисты? Пытаемся сломать вас? Это так. Но разбудили мы вас не поэтому. Дело в том, что спать дольше вам просто нет необходимости. Этим отличным новым телам достаточно двух часов сна для полноценного отдыха! До сегодняшнего дня вы дрыхли по восемь часов, потому что привыкли к этому. Но «малина» кончилась, леди и джентльмены. Я не позволю вам впустую тратить на сон мое время. Два часа — это все, что вам требуется, и, значит, начиная с этого момента вы не получите ни секундой больше.

Продолжим. Кто может сказать мне: зачем я вчера заставил вас пробежать за час двадцать километров?

Один из солдат-новичков поднял руку.

— Да, Томпсон? — среагировал Руис.

Или он уже запомнил имена всех солдат своего взвода, или успел обратиться к своему МозгоДругу за информацией. Я не рискнул бы гадать, как именно он поступил.

— Мастер-сержант, вы заставили нас бежать, потому что ненавидите каждого из нас по отдельности и всех скопом!

— Превосходный ответ, Томпсон. Однако ты только частично прав. Я заставил вас пробежать двадцать километров за час, потому что вы это можете. Самый последний из вас закончил дистанцию за две минуты до крайнего срока. Это означает, что без всякой тренировки, без малейшего намека на настоящие усилия каждый из вас, ублюдков, может дать хорошую фору земным олимпийским чемпионам.

А вам известно, почему так получилось? Известно? Потому что ни один из вас больше не является человеком. Вы лучше. Только пока еще этого не знаете. Вы, говнюки, провели неделю, прыгая по космическому кораблю, словно резиновые игрушки, и, уверен, никто из вас так и не понял, из чего он сделан. Так вот, леди и джентльмены, ставлю вас в известность, что теперь все будет по-другому. Первая неделя вашего обучения предназначена для того, чтобы вы узнали. И вы у меня узнаете! Вам просто ничего другого не останется.

По окончании его монолога мы побежали двадцать пять километров в одном нижнем белье.

Кроссы на двадцать пять километров. Спринтерские забеги — сто метров за семь секунд. Прыжки с места вверх на шесть футов. Перепрыгивание через десятиметровые ямы в земле. Подъем груза в двести килограммов — не штанги, а мешков и тому подобных неудобных предметов. Сотни и сотни приседаний, подтягиваний, отжиманий. То, что сказал Руис на второй день, оказалось чистейшей правдой: трудно было не проделывать все это, а поверить в то, что ты на такое способен. Новобранцы то и дело срывались и делали промахи, но причина была только в нехватке уверенности. Сержант и его помощники набрасывались на тех, у кого что-то не получалось, и запугивали их до такой степени, что они успешно справлялись с неудавшимися упражнениями. А потом мне приходилось делать огромное количество отжиманий от пола в наказание за то, что ни я сам, ни мои командиры отделений не сумели лично запугать своих подчиненных.

У каждого из новобранцев — каждого — был свой момент истины. Мой наступил на четвертый день, когда шестьдесят третий взвод выстроился вокруг базового плавательного бассейна. Каждый солдат держал в руках двадцатипятикилограммовый мешок с песком.

— Где скрыта главная слабость человеческого тела? — спросил Руис, не спеша прохаживаясь вдоль строя. — Она не в сердце, не в мозге, не в ногах — совсем не там, где вы могли бы подумать. Спросите: где она? Я вам скажу. Она в крови, и это очень плохо, потому что кровь находится в теле повсюду. Она разносит кислород, но наряду с ним несет и болезни. Когда вас ранят, она свертывается, но часто не так быстро, чтобы не позволить умереть от потери крови. Хотя, если посмотреть, от чего человек умирает на самом деле, то окажется, что от недостатка кислорода в тканях. Из-за того, что кровь вместе с кислородом не попадает туда, куда должна попасть, а вместо этого выливается на гребаную землю, которой не дает ровным счетом ничего.

Силы самообороны колоний в своей божественной мудрости решили отказаться от человеческой крови. Вместо нее в ваших жилах циркулирует УмноКровь. Она состоит из миллиардов нанороботов, которые делают все то же самое, что и кровяные тельца, только во много раз лучше. Они неорганические и поэтому неуязвимы для биологических агрессий. По приказу МозгоДруга ваша