Меня узнал какой-то начальник и вывел с охранником через дверь. Мента-оруженосца и след простыл. Вместе со всем арсеналом. А где? Стоящий на входе фейсконтрольщик шепнул: погуляйте, сейчас все решим. Это тоже было вполне нормально. Необычно было лишь то, что на улице два здоровенных спецназовца пытались выкрутить руки не менее здоровенному мужику, успешно прикрывающему собой девочку лет четырнадцати. На улице моросил дождь, половина фонарей на канале Грибоедова не светила. Я обомлел, увидев, что это был Золотов, и понял, чей стечкин лежал в тумбочке помятого прапорщика. Ну а девочка, естественно, была той самой Ксюшей. Хотя, возможно, был в «конюшне» еще один телохранитель из «Балтик-Эскорта» с Ксенией, а Золотов просто примчался по его тревоге, ворвался в клуб и выволок мэрскую дочку от греха подальше. Потому что грех имел место. Виктор в процессе борьбы с супостатами что-то им негромко пытался объяснить. Профессионал, ничего не скажешь! Через какое-то время спецназовцы догнали, что крутить руки офицеру ФСО не совсем правильно, и отпустили. Мы перемигнулись и пошли в соседнюю кафешку ждать мента. Минут через десять прапорщик на глазах охреневшей барменши вытащил из пожеванного полиэтиленового пакета оружие и раздал телохранителям. Вечер завершился. Ничего особенного. Обычная летняя суббота, конец клубного сезона перед отпусками. Сурков остался стоять в клубе с поднятыми за голову руками — он приехал без охраны. Ну бывает, чего уж там…

Цепов любил красивые ходы. Например, предлагал свою охрану влиятельным и перспективным людям по себестоимости — в сущности, бесплатно. Себе в убыток. Зато сколько информации стекалось в его полуподвальчик! Представьте себе, Олег Бойко[252], игорный король, владелец пароходов, приезжает в Петербург, а тут его ждут телохранители Цепова: чего изволите, ваша светлость? Хотите пообщаться с красотками? Или пройтись по нашим казино? Так сейчас организуем! И на глазах (и ушах) охранников происходили встречи, заключались контракты. Особенно интересные контакты завязывались у клиентов Цепова, связанных с Морским портом Санкт-Петербурга — кокаиновой Меккой. Например, Бойко познакомился с легендарным Кехманом, которого тоже охранял «Балтик-Эскорт» и который тоже интересовался поставками из Латинской Америки товаров растительного происхождения, включая бананы. Удобно! Компания «Олби»[253], связанная с Бойко и Кехманом, приобретала на Южно-Американском континенте тысячи гектаров плантаций. И сухогрузы везли миллионы картонных ящиков в Петербург. Возможно проконтролировать весь этот грузопоток, если в одном из ящиков не бананы, а кокаин? Ну найдут сверток. Ну посадят боцмана. Да и фиг же с ним, рядом у причальной стенки еще три сухогруза «Олби», а там еще сотни тысяч ящиков!

Охранял Рома и Бориса Березовского во время его визитов в Петербург, и французского модельера Кардена, и даже Джейн Фонду с Тедом Тернером. И тщательно записывал все разговоры и встречи, докладывая Владимиру Путину.

— Зачем тебе эта дребедень? Неужели голова не взрывается от количества информации?

— Не, ты не догоняешь, — отвечал Роман. — Главное ведь не просто информация, а контроль потоков. Центр должен быть в курсе: кто с чего получает и на что тратит. Не ради доли, но токмо для общего видения картины. Мы ведь чем занимаемся? Обеспечением государственной безопасности. А государство — это кто? Это мы!

И Рома, закашлявшись от пятой сигареты подряд, мерзко хихикал, как Баба-яга на детском утреннике в провинциальном ТЮЗе. Он любил выглядеть странным.

Видел он картину мира так: извергается вулкан. Горящим расплавленным золотом. Красиво так извергается, эффектно. Золотая сияющая лава прожигает все на своем пути, сметает камни, плавит их, обтесывает. Камни — это дураки всякие. Идейные, больные, шибко честные. А вулкан — это собственность государства. Типа все, что производится на данной территории. Проще говоря, то, что продается за деньги. У самого жерла горячо и опасно. Там мертвая зона. Надо находиться чуть в стороне. Золотая лава, то есть лавэ, немного остывает и начинает обходить препятствия. И стекает в долину, как река. А уже там основное русло разбивается на ручейки, как в природе — географию вспомним, землеведение, — только наоборот. В географии ручейки сливаются в речушки, те, в свою очередь, наполняются, реками-притоками становятся. А тут золото делится на мелкие оттоки, те разбиваются на еще более мелкие и так далее. Вот тут уже можно управлять. Системно. Плотины складывать из болванов, чтобы поток направлять в нужном направлении. До каждо го человека доходит тоненькая струйка. Даже бомж на помойке бутылки собирает и сдает, чтобы похмелиться. Даже докториш ки и учительницы получают свои зарплатки. Дело государственных людей сложное — правильно направить ручеечки. А что бы направить, нужно видеть всю картину: куда течет. Век у нас какой? Информационный! Вот поэтому и нужна центру полная информация о потоках. Потому что иначе кто-то другой станет смотреть и перетянет их на себя, а правильных и патриотичных людей сгубит. Золото ведь всех манит — и плохих, и хороших!

— То есть надо быть смотрящим просто так, со стороны?

И себе не брать? Все типа для людей?

— Вот ты опять не понимаешь! Брать себе нужно ровно столько, чтобы обеспечить свои потребности. Это же коммунистическая идея: от каждого по способностям, каждому по его желаниям. Но дуракам — хрен! Пусть дрочат. А мы люди государственные, нам важно прежде всего себя защитить. И тогда всем будет хорошо!

Центром Рома называл Путина. В принципе, именно для этой самой функции его и взял в свое время Анатолий Собчак в помощники. Или кто там кого взял. Но если бы на месте Собчака был бы другой человек, избранный народом, изголодавшимся по живому властителю, все равно сразу бы возник некто рядом, кто смотрел бы за городом, страной. И докладывал центру. Потому что век информационный. Повсеместно дефицит смотрящих. А если не смотреть, то ведь беспредел будет!

Тюремная система управления вошла в российскую жизнь сразу после начала горбачевской перестройки. И именно в Санкт-Петербурге она обрела свой новый вид. Если Москва и вся остальная Россия были как бы «черной» зоной, где правили воры-смотрящие, соблюдавшие монастырское правило воровского закона: не брать из общака, не иметь дело с ментами, справедливость — главное, а вертухаи[254] пусть охраняют, это их работа, но тюрьма — дом родной наш, то Ленинград-Петербург стал зоной «красной»[255], живущей не по закону. Наверное, потому всегда к питерским относились подозрительно и с неприязнью, стараясь не допускать на ключевые посты в государстве. Потому как беспредельщики. Ленин увез свой Совнарком в Москву потому, что не видел среди питерских опоры. Матросы, рабочие… Ненадежная публика. И слишком много гнилой интеллигенции. Когда рухнул СССР,