— Погода будет скверная до самого вечера, — заметил старичок. Магистр вздрогнул при этих его словах. — Если хотите, я вас выведу потом из лесу, — мне ведь здесь известна каждая тропинка; через час вы уже будете на проселочной дороге и по ней прямиком дойдете до города.

Магистр с удовольствием принял это предложение и напомнил старичку об обещании рассказать о приключениях его предка с итальянским золотоискателем. Старый ведун не заставил себя упрашивать. В лесу бушевал ветер, сбрасывая на крышу хижины еловые шишки; в окно стучал дождь. Погода была самая подходящая для слушанья чудесных историй.

— Отец дяди моего деда, — начал старик, — был угольщиком. Недалеко отсюда у него была хибарка. Это было как раз в то время, когда в нашу страну каждое лето приезжали итальянцы-золотоискатели. Как-то раз ночью угольщик услышал чьи-то отчаянные вопли. Он вышел в лес и наткнулся там на итальянца, заблудившегося в темноте и упавшего в яму. Отец дяди моего деда поступил с ним, как подобает доброму христианину, — он поднял его и привел к себе. С тех пор они стали друзьями. Каждое утро итальянец уходил со своими инструментами в горы и возвращался только поздно вечером. Он спал попеременно на трех шкурах: на кабаньей, на оленьей и на медвежьей!

— Разве здесь водятся медведи? — спросил магистр.

Старичок успокоительно покачал головой и продолжал:

— С приходом зимы итальянец уезжал, а весной возвращался обратно, — как раз во время прилета ласточек и аистов. О том, что он делал в горах, итальянец не рассказывал, и отец дяди моего деда никогда его не расспрашивал. Так прошло два года. Затем чужеземец перестал приезжать. К этому времени подрос сын угольщика: дядя моего деда, птицелов. Он отправился в чужие края искать счастья. Во время своих странствий он заехал как-то раз в пышный город Венецию. Этот город еще куда больше и краше Финкенбурга! Дома там из того белого камня, из которого сделали статую покойного князя Маврициуса. В Венеции дядя моего деда продавал зябликов и прочих певчих птиц. Как-то раз к нему зашел один важный господин, — это был не кто иной, как тот итальянец. Не стыдясь, протянул он руку птицелову и повел его в свой роскошный дворец, где все так и блестело от золота. Во дворце итальянец угостил его на славу: свинины, кислой капусты и пива было там вдоволь. А под вечер он повел дядю моего деда в комнату, где было три кровати: одна в виде кабана, другая в виде оленя, а третья в виде медведя, и все они были из чистого золота! На этих-то трех кроватях дядя моего деда должен был спать попеременно. Потом итальянец рассказал ему, что нашел много золота в наших горах. Он купил у него всех птиц и, сверх того, так одарил, что ему хватило до самой смерти. Разве это не удивительная история? — заключил свой рассказ старичок.

— Очень даже удивительная, — подтвердил магистр. — А вы сами не находили золота?

— Нет, никогда. Впрочем, я особенно и не старался… Все равно ничего бы не вышло… Чтобы золото найти, недостаточно уметь хлеб жевать…

Магистр решил обязательно рассказать эту историю Томазиусу: «Старик, вероятно, заинтересуется. Лучше было бы, конечно, мне самому найти парочку слитков! Как бы я тогда высмеял моего тестя in spe, который годами ищет золото и до сих пор не нашел ни крупинки! Тогда — спокойной ночи, лицей!»

Магистр принялся строить воздушные замки. В него тоже неожиданно вселился золотой бес, который терзал старика Томазиуса.

Собиратель кореньев рассказал еще несколько чудесных историй о белых змеях с золотыми коронами, о жабах с драгоценным карбункулом в голове, о подземных сокровищницах и черных собаках. Но магистр почти не слушал его: он дремал, как заяц, с открытыми глазами.

Вдруг открылась дверь, и в хибарку вошел мужчина в черном, промокнувшем от дождя плаще, который придавал ему вид гигантской летучей мыши.

— Это и есть итальянский граф из «Золотого Гуся», — быстро шепнул старичок на ухо магистру и поднялся навстречу гостю.

— Такая погода была, когда Ной плавал в ковчеге! — воскликнул пришелец и снял шляпу, обрызгав дождевыми каплями чуть ли не всю комнату. — Эй ты, старик, разведи-ка огонь в очаге, — мне нужно обсушиться!

Снимая плащ, он заметил магистра, на поклон которого едва ответил.

Старичок засуетился. Через несколько секунд в очаге уже пылал огонь. Затем старый Петр начал подыскивать гостю место для сиденья. Но, увы, стул-то был всего один, и его занимал магистр. Последний понял, однако, умоляющий взгляд старичка и с любезным поклоном предоставил стул в распоряжение чужеземца. Иероним Ксиландер вообще отличался предупредительностью, особенно, когда имел дело с высокопоставленными лицами.

Пришелец поблагодарил магистра и уселся к нему спиной.

«Как это грубо, — подумал магистр, — но зато ведь он итальянский граф!»

Ученый муж сгорал от желания вступить в разговор с чужеземцем, который мог ему дать нужные сведения о добыче золота. Но как начать? Он внимательно оглядел графа с головы до ног и заметил, что из кармана у него торчал конец молотка.

Ксиландер откашлялся и произнес:

— Какая сегодня скверная погода, не правда ли?

— Совершенно верно, — буркнул чужеземец. — Эй, Петр, нет ли у тебя чего-нибудь поесть?

Старичок, видно, ждал этого вопроса и немедленно подал гостю хлеба, масла, сыра и фляжку.

— Петр, — сказал магистр, — дайте-ка и мне покушать!

Я хорошо заплачу вам за это.

Старый Петр подивился аппетиту магистра, который только что позавтракал. Однако, он тотчас же исполнил его просьбу. Магистр уселся на краю очага. Теперь он мог лучше рассмотреть лицо незнакомца.

— Хорошее масло! — заметил он, намазывая хлеб.

— Совершенно верно, — равнодушно согласился чужеземец и сунул в рот большущий кусок хлеба.

Опять наступила пауза. Тогда магистр надумал приступить к более решительным действиям. Он извлек из кармана расколотый кусок кварца и протянул его своему загадочному соседу.

— Скажите пожалуйста, милостивый государь, что это такое?

Незнакомец взглянул на камень и сказал:

— К сожалению, не могу быть вам полезным.

Старый Петр, стоявший рядом с ними, усмехнулся. Он понял, к чему клонит магистр, и отнесся вполне сочувственно к его намерению выпытать что-либо о золоте у незнакомца. Посему он решился прийти магистру на помощь.

— Если господин граф не может дать вам ответа, справьтесь у аптекаря Томазиуса! Он знает толк в этих вещах.

Итальянский граф окинул магистра молниеносным взглядом и затем опять опустил глаза.

— Ах, так, — обратился он наконец к Ксиландеру, — вы, вероятно, помощник аптекаря?

Кровь бросилась в