Она вцепилась в князя, потерявшись в мире своих чувств, и он был восхищен ее откликом на его страсть. Он с нежностью заключил ее в объятия, чтобы, вновь придя в себя, она почувствовала, что он нежно любит ее. Ведь так оно и было на самом деле. Покрывая ее лицо нежными легкими поцелуями, он ободряюще прошептал ей:

— Я люблю тебя, моя дорогая! Моя обожаемая жена, я так люблю тебя!

Он повторял эти слова снова и снова, пока она, наконец, не открыла глаза и не взглянула на него.

— О мой Ястреб, я тоже люблю тебя! Я хочу доставить тебе удовольствие, но неужели каждый раз мне будет так же больно, как сейчас?

— Нет, больше никогда! — пообещал он. — Тебе было больно только потому, что ты девственница, Зенобия. Не могу понять, почему Тамар не сказала тебе об этом!

— Ведь у Тамар только сыновья. Кроме того, она, возможно, не хотела пугать меня, — ответила Зенобия.

— Тогда почему же твоя Баб не сказала?

— Это не дело Баб — рассказывать мне о таких вещах, — объяснила она.

Оденат раздраженно вздохнул.

— В таком случае, полагаю, это мое дело — учить тебя, мой цветок.

— Да, мой господин, — ответила она с притворной сдержанностью.

Он почувствовал, что желание снова растет в нем, и думал, осмелится ли он еще раз овладеть ею или нет. В ее девственной преграде образовалось болезненное отверстие, и у него не было сомнений, что она испытывает боль.

— Я снова хочу тебя, мой Ястреб!

Она подчеркнула свои слова, повернув голову и нежно укусив его за предплечье.

По его телу пробежала дрожь. Он понял, что его невеста — страстная женщина. Протянув руку, он стал тереть ее сосок, пока он не сделался упругим и не встал, словно стойкий маленький солдатик, стоящий на холме ее восхитительной груди. Она притянула его голову к себе, стала целовать его в губы и шептать;

— Возьми же меня, мой дорогой! Я вся горю! Он лег на нее и проскользнул в ее нежное лоно, чувствуя, что она чуть-чуть вздрагивает от боли. Он медленно продвигался вперед в ее теле, проникая все глубже, а потом вышел наружу, но только для того, чтобы потом вновь стремительно погрузиться в ее пылающее страстью тело. Он почувствовал, что ее ноготки скребут его спину, и услышал ее крик.

— Нет! Я хочу получить наслаждение, мой Ястреб! Не отказывай мне в этом!

Он засмеялся и сел между ее широко раздвинутыми ногами.

— Не спеши, мой цветок! Можно получить еще большее удовольствие, если не торопить события.

И он начал совершать мучительно медленные движения, которые доводили ее до грани безумия.

Зенобия оказалась совершенно беспомощной перед теми восхитительными ощущениями, которые начали одолевать ее. В первый раз она испытывала боль, но потом все пошло хорошо, и это ей понравилось. Теперь, хотя она и испытала минутное неудобство, когда он начал все сначала, ей по-прежнему было приятно. Она не верила, что может быть еще лучше, однако каждая минута приносила все новые восторги, и наконец она закружилась, совершенно потеряв ощущение времени, но ничуть не беспокоясь об этом. Единственная мысль пронеслась в голове — какая она была дурочка, когда боялась его. Князь, лежа на ней, застонал от испытываемого им наслаждения и упал на ее грудь.

Оба они погрузились в глубокий сон. Зенобия, с ее способностью быстро восстанавливать силы, свойственной молодым здоровым животным, проспала несколько часов и проснулась. Стояла полночь, черная и очень тихая. Светильники все еще горели, так как ни она, ни князь не позаботились о том, чтобы погасить их. По портику гулял легкий ветерок, и светильники мерцали, отбрасывая на стену причудливые золотисто-красные тени. Она лежала на спине и спокойно осматривала комнату, в которой недавно стала женщиной. Она сразу поняла, что эта комната предназначалась для женщины. Это ее комната, комната, в которой она будет делить со своим Ястребом нежную, сладкую близость; комната, в которой она будет рожать детей; комната, в которой она, быть может, испустит свой последний вздох, будучи уже старухой.

«Здесь все просто», — думала она, пока ее взгляд медленно перемещался по помещению. Но ведь Оденат говорил, что специально не стал украшать комнату, оставив за ней право выбора. В этом было что-то новое и приятное.

— Ты уже проснулась? Его голос нарушил тишину.

— Да.

— О чем же ты размышляешь, мой цветок?

Искренний ответ уже был готов сорваться с ее губ, но она сдержалась. Едва ли ему покажется лестным, что в ночь после свадьбы она думает о том, как бы получше украсить их дом.

— Я думала о тебе. Ястреб, — сказала она.

— И что же ты думала?

— Что люблю тебя! — ответила она.

Он приподнялся на локте и, улыбаясь, заглянул ей в лицо.

— Мы будем и друзьями, и любовниками, и супругами! Ох, Зенобия, я так счастлив, у меня есть ты! Я был так одинок после смерти моего отца! Ни моя мать, ни Делиция не могли быть моими друзьями, они не понимают меня. Но ведь ты понимаешь, мой цветок, не правда ли? Пальмира — великий город, и мы сделаем его еще более великим. Тогда наш сын станет даже более великим господином, чем его отец и дед!

— Но как же мы сможем стать великими, если нами правят римляне? — спросила она.

— Вскоре Антоний Порций уйдет в отставку, — объяснил он. — Он говорил, что император никого не пришлет на его место. Римляне доверяют нам, Зенобия. Вскоре я буду по праву править этим городом, как правили до меня все князья Пальмиры.

— Но как ты сможешь править Пальмирой, если римляне все еще держат в городе гарнизон? — спросила Зенобия.

— В качестве свадебного подарка император передал мне командование войском, моя прекрасная женушка! Она села, изумленная.

— Ты будешь командовать римским войском?

— Да, буду. Ну, что ты думаешь теперь, мой цветок?

— Думаю, почему после стольких лет оккупации римляне вдруг решили позволить тебе править самому, без римского губернатора? Почему они поручили тебе командовать своим войском?

— Потому что римляне знают, — Мне можно доверять, Зенобия.

— И как только ты получишь полную власть, ты свергнешь римлян?

Ее серые глаза засветились гордостью.

— Нет, Зенобия. Мне необходимо присутствие римских солдат в Пальмире. Мир теперь уже не тот, что раньше. Нас подстерегают опасности, которые даже не снились во времена моего деда. Армия нужна, чтобы защищать наш город.

— Но почему именно римляне?

— Рим — это главная держава в мире. Если я буду использовать ее войска, мне не придется заставлять идти на военную службу свой собственный народ. Римские войска ничего не стоят мне. Дань, которую мы платим империи, поступает от караванов, а не от моего народа.

— Не могу поверить, что ты склонил шею под их ярмом! — воскликнула она. — Скажи мне, что ты всего лишь пошутил со мной, мой Ястреб!