И окинул меня странным нечитаемым взглядом.

Местная шаурма стоила всех ожиданий. Блаженно закатив глаза, я вцепилась зубами в хрустящую лепешку, запеченную с травами, в которую был завернут мясной шашлык. Эдвард, откусив значительных размеров кусок, уважительно промычал. Тут на стол к нам запрыгнула серая белка и с интересом принюхалась. Король отщипнул немного хлеба и вложил в протянутые лапки. Пушистая ласково прильнула к его руке, и, прижимая добычу к груди, быстро шмыгнула прочь.

Прожевав кусок, я отпила эль из глиняной кружки, и задумчиво заметила:

– Вы любите зверей, понимаете их, и при этом с удовольствием едите мясо.

Мы сидели у края стола в полном одиночестве, рядом с нами пустовало насколько мест, но я все равно постаралась говорить тише. Король поднял на меня невозмутимый взгляд.

– Верно. И я благодарен им за то, что они могут послужить мне пищей и придать сил.

– Вы не находите это жестоким?

Эдвард удивленно приподнял брови, словно услышал редкостную глупость.

– Жестоким? Я же не убиваю живых существ без причины, ради забавы или спорта.

– Однако их убивают другие, чтобы подать вам мясное рагу, – кивнула, отпив еще эля.

– Если я откажусь от мясной пищи, тысячи фермеров в моем королевстве не прекратят разводить скот, охотники не перестанут добывать пропитание в лесу, а рыбаки в озерах. Ничего не изменится, кроме того, что мне станет труднее держать в руке меч.

Хмыкнув, я откусила еще один жирный кусок.

– Король мог бы показать им всем пример. Возможно, многие бы захотели ему последовать.

Лицо мужчины приняло спокойной выражение, на губах появилась легкая улыбка.

– Я не посланец богов, чтобы решать, как должны жить другие люди.

Чуть не подавившись лепешкой, громко откашлялась. На этот раз была моя очередь удивленно приподнимать брови.

– Мое дело следить, чтобы законы оставались справедливыми, а условия для жизни приемлемыми.

– Почему же тогда вас прозвали Жестоким королем? – протянула я, насмешливо глядя на Эдварда.

– Людям свойственно преувеличивать, – просто ответил он.

Хотела продолжить разговор, но тут свободные места заняла небольшая группа, и мы замолчали. Рядом с нами сели четверо. Молодой человек в темном кожаном жилете, невысокий седобородый мужчина в шерстяной шапочке, похожей на тирольскую, еще один мужчина средних лет с грубой смуглой кожей и молодая женщина с простым, но располагающим к себе лицом.

– Так значит, братец, ты будешь из Гримвальда? – подал голос тот, что был с бородкой и в шапочке.

– Точно так, – охотно отозвался молодой человек в жилете.

– И что же занесло тебя так далеко от твоего королевства? – прохрипел мужчина со смуглой кожей, скептически на него глядя и потягивая эль.

– Направляюсь в Бернфилд, – довольно улыбнулся молодой человек. – Собираюсь договариваться с важным представителем гильдии о длительном и взаимовыгодном сотрудничестве.

– Ба? О каком же сотрудничестве ты толкуешь? – удивился седобородый.

– Торговля с коммунами шерстью и кожей в крупных объемах. С тех пор как наша королева отменила пошлины, должен сказать, дела у нас круто пошли в гору!

– Как, совсем что ли отменила? – громко икнул смуглокожий, чуть не расплескав из кружки весь напиток.

– Зигмунд, тебе нельзя волноваться, – прошептала женщина, похлопав его по руке.

– Жена, не мешай, – отмахнулся Зигмунд и снова посмотрел на молодого человека. – Так что?

– Говорю, отменила на всё. Кроме сельхозпродуктов, но и те снизила в пять раз, – усмехнулся гримвальдец.

– Вот те на… – протянул мужчина в шапочке.

– Мы теперь с братом огромными телегами возим из Горнхольца инструменты, подковы, да что по мелочи. У вас тут руда дешевле и кузнецы мастеровитые, не то, что наши, – он покачал головой. – А теперь это всё и в наших коммунах можно продавать недорого, разбирают как пирожки. Мы даже думаем с Генрихом еще одно отделение открыть в Вильдорфе.

Двое мужчин удивленно переглянулись.

– А королева как закон подписала, у нас в гильдиях сразу смекнули, что к чему, да рванули в Южное королевство за зерном и фруктами. Мой сосед-булочник тоже быстро сообразил и отправил своих сыновей за мукой, нынче печет дешевый хлеб, не нарадуется. Рынок в нашем городе теперь ломится от продуктов, выбирай, что хочешь, и всё по карману! А торговцы такую прибыль делают, о которой раньше и не мечтали. Только вот, – немного помолчав, добавил с легкой досадой, – народ пока неохотно берет капферы.

– А это ещё что?

Гримвальдец выудил из кармана горстку монет и показал их своим собеседникам.

– Бронзовые? – спросил Зигмунд, прищурившись.

– Капферы, новые монеты, – кивнул молодой человек. – Мой двоюродный дядя каждый раз, когда меня видит, жалуется, что никак не может к ним привыкнуть. Вот, говорит, раньше, придет ко мне купец заказывать новый костюм, а я ему за четверть сильбера его отошью. А теперь, говорит, мне что, с него три медные копейки брать? Нет, коли так, говорит, я с него четыре копейки возьму. Но четверть сильбера все же лучше!

И молодой торговец из Гримвальда громко рассмеялся.

– Как же вам повезло с королевой, – радостно заметила женщина. – Принимает новые полезные законы.

– Да-а, не то что наш король, – завистливо заметил ее муж. – У нас же ничего не меняется. Скажи ведь, Альфред?

Эдвард нахмурился, поджав губы. Я ободряюще ему улыбнулась, но боюсь, улыбка моя в этот момент выглядела скорее злорадной.

– Да, вот сколько себя помню, что монеты, что порядки всё такие же негнущиеся. С нашим жестокими королем нам такое счастье и не светит, – поддержал его мужчина в шапочке. – Вот у вас, например, кто хочет может свое дело открыть, не так ли?

– Да, именно так, – кивнул гримвальдец. – В коммунах каждый может подать заявку в гильдию и открыть свой магазин или мастерскую, если её одобрят. А в наших гильдиях обычно идут навстречу всем желающим.

– Эх, вот же хорошо вам, – вздохнул Альфред. – А у нас что? Хочешь кузнецом на жизнь зарабатывать? Один путь – в королевские кузни. Хочешь портным? Только одна дорога – в королевские ателье. Хочешь скот разводить? Будь любезен, делай это на королевских фермах. А ежели никаких талантов в себе не нашел, тебя ждут королевские шахты.

– Вам разве не говорили, что подслушивать нехорошо? – прошептала я, наклоняясь к Эдварду.

– Т-ш-ш, – шикнул он.

– И то верно, полжизни на них горбатился, всё здоровье посадил, – воскликнул Зигмунд, залпом осушив кружку. – И какая за это благодарность? Горстка цалунгов в неделю!

Жена успокаивающе погладила его по руке.

– А выше головы и не прыгнешь, – цокнув языком, развел руками Альфред. – Везде жалование установленное, продавать товар могут только уполномоченные королем лавочники. Честное слово, у нас на троне сидит деспот!