Впрочем, если не считать скованности Норико, застольная беседа протекала весьма непринужденно. Особенно старался доктор Сайто, проявивший поистине великолепное умение создавать в компании легкую приятную атмосферу, и если бы я постоянно не чувствовал на себе взгляд юного Мицуо, то, пожалуй, мог бы даже забыть опасность положения и расслабиться. В какой-то момент, помнится, доктор Сайто, удобно откинувшись на спинку стула, заметил:

– Оказывается, сегодня в центре города снова состоялись демонстрации. Вы знаете, господин Оно, когда я ехал на трамвае, на одной из остановок в наш вагон вошел человек с огромной ссадиной на лбу. Он сел рядом со мной, и я, естественно, спросил, хорошо ли он себя чувствует и не нужен ли ему врач. Но он, как оказалось, уже побывал у врача и теперь снова собирался присоединиться к своим товарищам, вышедшим на демонстрацию. Как вам это нравится, господин Оно?

Доктор Сайто говорил самым обычным тоном, но у меня в тот миг возникло ощущение, что все за столом – включая Норико – перестали жевать, чтобы не упустить моего ответа. Вполне возможно, конечно, что мне это просто показалось, но что я помню совершенно отчетливо, так это с каким напряженным вниманием наблюдал за мной в эти минуты юный Мицуо.

– Да, очень жаль, – сказал я, – что доходит до увечий. Видимо, чувства у молодежи так и бурлят.

– Ох, как это верно, господин Оно! – вздохнула госпожа Сайто. – Чувства, конечно, могут бурлить, но зачем же доходить до рукопашной! Столько покалеченных! А мой муж еще уверяет, что это даже хорошо. И я, честное слово, не понимаю, что он имеет в виду.

Я ожидал, что доктор Сайто как-то прореагирует на ее слова, однако в разговоре почему-то возникла очередная пауза, и глаза всех присутствующих вновь обратились ко мне.

– Это вы справедливо заметили, – обронил я, – увечий, к сожалению, действительно слишком много.

– Моя жена, как всегда, искажает мои слова, господин Оно, – вмешался наконец доктор Сайто. – Я никогда не утверждал, что уличные потасовки – это так уж хорошо. Хотя и пытался доказать, что во время этих демонстраций люди получают не только увечья, что в них заложен куда более глубокий смысл. Плохо, конечно, что потасовки все же случаются и люди калечат друг друга. Однако в основе этого лежит потребность людей открыто, во всеуслышание выражать свое мнение – вот что действительно важно! А вы разве думаете иначе, господин Оно?

Возможно, я несколько мгновений колебался с ответом, во всяком случае, меня опередил Таро Сайто:

– Нет, отец, сейчас все действительно просто выходит из-под контроля! Демократия – это прекрасно, и все же она отнюдь не означает, что наши граждане имеют право бунтовать, как только они с чем-то не согласны. В этом отношении мы, японцы, пока что похожи на неразумных детей. Нам еще нужно долго учиться, как справляться с той ответственностью, которую налагает на общество демократия.

– Вот уж поистине необычный случай! – рассмеялся доктор Сайто. – Похоже, в нашей семье – во всяком случае, по данному вопросу – отец оказался куда более либеральным, чем сын. Впрочем, Таро, наверное, прав. В настоящий момент наша страна подобна малышу, который только еще учится ходить и бегать. Но уверяю вас: душевное здоровье нации в полном порядке. Ведь, увидев, как подрастающий ребенок на бегу разбивает себе коленку, вы не станете запирать его дома, чтобы он больше не падал, не так ли, господин Оно? Или, может, я действительно чересчур либерален, как утверждают мои жена и сын?

И тут я, возможно, снова совершил ошибку – ибо, как уже говорил, выпил несколько больше, чем собирался, – но мне показалось, что есть некое странное несоответствие в том, что у представителей семейства Сайто столь различные точки зрения на один и тот же вопрос. Кроме того, я заметил, что юный Мицуо опять не сводит с меня глаз.

– Я думаю, вы правы, – сказал я доктору. – Но очень надеюсь, что люди все же перестанут калечить друг друга.

Помнится, тут как раз вмешался Таро Сайто и, решительно сменив тему, спросил у Норико, нравится ли ей один из тех новых больших магазинов, что недавно открылись в городе, и какое-то время разговор шел о вещах малозначимых.

Такая вещь, как «миаи», разумеется, нелегко дается любой потенциальной невесте; даже как-то нечестно, по-моему, требовать от молодой женщины каких-то суждений, которые могут оказаться решающими для всей ее будущей жизни, когда она находится под прицелом стольких внимательных глаз. И все-таки, должен признаться, я никак не ожидал, что для Норико это будет так тяжело. По ходу вечера ее уверенность в себе все таяла и таяла. В итоге на любой вопрос она отвечала лишь «да» или «нет». Я видел, что Таро Сайто изо всех сил старается помочь ей расслабиться. Однако обычаи требовали, чтобы он не проявлял особой настойчивости в беседах с предполагаемой невестой, и его попытки начать шутливую беседу то и дело кончались неловким молчанием. Видя, как моя дочь все глубже погружается в отчаяние, я снова и снова поражался тому, сколь сильно все это отличается от прошлогодних событий. Тогда к нам как раз приехала Сэцуко; она, конечно же, присутствовала на церемонии «миаи» и всячески поддерживала сестру, хотя в тот вечер Норико, похоже, ничья поддержка и не требовалась. Меня, помнится, даже слегка раздражало, что Норико и Дзиро Миякэ все время с улыбкой переглядываются через стол, словно посмеиваясь над необходимостью соблюдать формальности.

– А помните, господин Оно, – услышал я голос доктора Сайто, – когда мы с вами виделись в последний раз, то выяснили, что у нас с вами есть общий знакомый. Некто господин Курода.

К этому времени наш ужин уже подходил к концу.

– Да-да, действительно припоминаю, – сказал я.

– А мой младший сын, – доктор Сайто указал на Мицуо, с которым я пока что не обменялся и парой слов, – учится в школе Уэмати, где как раз и преподает господин Курода.

– Вот как? – Я повернулся к молодому человеку. – Значит, вы хорошо знаете господина Куроду?

– Да нет, не очень, – ответил он. – К сожалению, у меня нет способностей к рисованию, так что мои контакты с преподавателями живописи весьма ограниченны.

– Однако о господине Куроде все отзываются очень хорошо, верно, Мицуо? – спросил доктор Сайто.

– Да, очень хорошо.

– А ты знаешь, что господин Оно был когда-то близко знаком с господином Куродой?

– Да, я слышал, – сказал Мицуо.

И тут опять вмешался Таро Сайто, в очередной раз сменив тему.

– Вы знаете, госпожа Норико, – обратился он к моей дочери, – у меня давно уже возникла одна теория, которая объясняет отчасти, почему у меня такой плохой музыкальный слух. Все дело в том, что мои родители никак не могли как следует настроить фортепиано, и я с раннего детства – каждый день, госпожа Норико! – был вынужден слушать, как мама играет на расстроенном инструменте. Вам не кажется, что именно это и послужило причиной моих несчастий?

– Да, возможно, – тихо ответила Норико, не поднимая глаз от тарелки.