Влада расхохоталась. Руслан снисходительно улыбался.

Хорошо было Владе. Еще и от того, что Гладких ничем не напомнил о том вечере. Хоть тогда оплошал он, но сейчас покраснела бы Влада.

— А как ты со сценой, Русик? Надеюсь, не забросил?

— Что ты! Как можно?! Я себя вне театра не представляю. Вначале играл в театре «Вдохновение»… А, ты же не знаешь… Ты же в 89-м уехала?.. Вот, а в 90-м в городе открылась студия при драмтеатре, а потом выделилась в самостоятельную труппу. Я был ведущим актером и главным режиссером. А в прошлом году меня сманили сюда, в Москву. Теперь ставлю спектакли в театрах столицы… А ты, конечно, о сцене забыла.

Это «конечно» было сказано с такой уверенной небрежностью, с какой сказали бы о шансах глухонемого стать радиодиктором. Влада опустила голову и фальшиво закашляла в кулак. Заметив замешательство, Гладких слегка растерялся и тоже кашлянул в кулак:

— Я, наверное, что-то не то брякнул? Просто, знаешь ли, я по разным театрам… А тебя не видел и… не слышал о тебе. Сейчас, когда увидел тебя во всем этом блеске, шике, сразу решил, что явно не театр тебя кормит и одевает. Потому так уверенно и брякнул… — Он снова кашлянул и широко улыбнулся: — А ты… на сцене?

— Как сказать? В общем — да. Но это не главное. — Влада уже поборола растерянность, даже рассмеялась. — Я, как и Голопузова-Распопова, выскочила замуж. Семья. Двое детей, сыновья у нас… С семьей все в порядке. А сцена — это так, для души. Как хобби. А ты, я так поняла — в театральном бомонде… свой человек?

— Свой, свой… — вальяжно кивнул Гладких.

— А ты не смог бы… как-то посодействовать в…

— Брось, Шоколадка! Это несерьезно. Ты лучше не лезь туда. — Руслан явно резвился. — На сцену, как и пописать, надо идти, когда невмоготу!

— Вот как раз мне и невмоготу! — она азартно подалась вперед.

— Влада, быть на сцене… У тебя нет стабильной практики… и потом…

— Но это же от природы… — Голос Влады от волнения осип. — Талант же… от Бога: либо он есть…

— Не обижайся, Шоколадка… Зачем тебе сцена? Ты же сама сказала: «хобби». Вот и… Я же вижу: ты хорошо устроена. Вон как прикинута. И так легко и привычно носишь всю эту роскошь. Такое может позволить себе только мафиозша или олигархша, Кстати, извини, если покажусь бестактным: муж у тебя… не бандюган?

— Нет, — Влада уже искала повод распрощаться. Ей показалось, что она только что очень унизилась перед Русланом, и теперь даже в речи его проскальзывало пренебрежение. Так казалось ей. — Муж от криминала далек. У него вполне легальный бизнес. А почему ты спросил?

— Так пожить еще хочу! — рассмеялся Гладких. — Муж-то крутой небось?

— Да нет… То есть… да. Он вполне удачливый бизнесмен. Меня он очень балует. Все мне позволяет! Все, что я сама себе позволяю. — Влада зарделась, теперь уже от гордости. — Ни в чем мне не отказывает.

Руслан посерьезнел и задумчиво уставился на Владу:

— В целом ты была очень и очень перспективная. Для сцены… А если бы тебе сделали предложение…? Если бы роль в фильме предложили?

— Боже мой! — загорелась Влада. — Ты фильм снимаешь?

— Нет, не я… Это как предположение… пока. Есть такой Бунимович. Недурственный режиссер. Я кое в чем ему содействую. Сейчас он проект работает — потрясающий сценарий! И ты — по фактуре, по типажу — прямо как кортик в ножны — вписываешься в главную героиню.

Влада слушала, затаив дыхание. Уже не осознавая смысла услышанного. Только одна мысль — главная роль в фильме! — забилась в ее сознании, заглушая подтексты.

— Одним словом, сценарий потрясающий, роль роскошная, только есть проблема: инвестиций впритык. Если бы нашелся спонсор, — можно было бы создать шедевр. Но, к сожалению, в России это невозможно. Патриотов мало. Чтобы раскрутить фильм, надо тысяч двести баксов. Чтобы все это раскрутилось… Буня без раздумий взял бы тебя. — Он косо улыбнулся и забарабанил пальцами по столу. — А муж тебе сниматься разрешит?

— Конечно! А ты можешь меня порекомендовать этому Буне? Он тебя послушает? — азартно выспрашивала Влада, услышав лишь «роскошная роль», «ищет главную героиню», но пропустив мимо сознания проблему денег. — Ты сможешь?

— Запросто! Он мне еще спасибо скажет: актриса от Бога, абсолютное соответствие роли, плюс — финансовая состоятельность! Без проблем.

И снова до Влады донеслись только розы. А шипы — финансовая состоятельность — провалились сквозь сито ее избирательного слуха.

* * *

После консультаций с адвокатом Алексей зарегистрировал в Татарстане ОАО «Созидатель». На дядино имя, конечно. Вовлек в работу все трудоспособное население Лозового, раздав им бесплатно по десять акций. Таким образом, у участка появилось шестьдесят два номинальных дольщика. Людям объяснил, что каждый из них должен внести свою лепту в строительство кирпичного завода. Работа закипела.

Но и страсти закипели вокруг шести гектаров земли. Да, не предполагал Алексей, что станет этот клочок земли братской могилой.

* * *

— Дон, меняем тактику. Нет, стратегию меняем! Лобовые стычки отменяются. — Павел сосредоченно раскатывал по столешнице хлебный мякиш. — Мы перли на абордаж, а получился абортаж.

— Ты по поводу Бравина? — запоздало спросил Дима, трудно проглотив недожеванный кусок.

— Именно. Именно, Дон… Мне совсем неохота ввязываться в блатные разборки с Диким.

— Если хорошо подготовиться, провести рекогносцировку, мне кажется, мы смогли бы его одолеть. А, Фауст?

— Не хочу! — рассердился вдруг Павел, превратив шарик в лепешку. — Силы и эмоции я могу расходовать на более перспективные дела! Глупо тратить время и деньги на шпану… Все! Никаких акций против Бравина. Будем пробивать его как юридическую фигуру. — Он протянул листок с номером телефона: — Набери-ка мне Казань… вот этот номер.

Они сидели в респектабельном номере дачи Совмина Татарстана. Накрыв на стол, официанты неслышно затворили высокую дверь. Приятели болтали о житье-бытье, пили и закусывали. Здесь, вдали от ненужных глаз, референт премьер-министра Венер Иксанов позволил себе расслабиться. Пил он, как и в студенческие годы, из граненого стакана — официанты по его требованию где-то разыскали — большим глотком. После этого делал паузу — чуть-чуть зажмуривал глаза, поднимал палец и складывал ротик в гузку. Затем шумно выдыхал и обращал на застольника просветлевший взгляд.

— Как приятно окунуться в те годы! Когда мы были молодыми, а фонтаны — голубыми… Э! — перебил сам себя Венер и расхохотался «венерическим смехом». — Это же ты назвал мой хохот «венерическим»?

— Так твой смех заражает, как венерическая болезнь: сразу, надежно и в приятных обстоятельствах… Да, Венерчик, хорошее было время. Не было денег, не было удобств. Шмотки носили по очереди.

— Ага! Ага! — поднял палец Венер. — Точно: прекрасно было!