Проблема, на мой взгляд, возникла не в 80-е, не в 70-е и даже не в 50-е годы. КПСС с самого своего основания была сомнительной коммунистической партией. Ленину принадлежат горькие слова, что пролетарский характер нашей партии определяется не ее составом, а тончайшим слоем руководящих коммунистов. Если это было верно в 1922 году, то стало стократ верно уже через 2–3 года, а еще через 10–15 лет это вообще уже была совершенно другая партия. Чем, интересно, определялся коммунистический характер КПСС году этак в 1985-м? Да ничем, кроме желания легитимизировать власть партийно-советской бюрократии притягательными еще для масс образами великой революции.

И, соответственно, отказ КПРФ от коммунистической идейной чистоты вполне объясним — эти наследники КПСС уже не видят для себя основной политической выгоды в эксплуатации идейного наследия Великого Октября. И правда ведь в 90-е годы под такими лозунгами вряд ли можно было выбить для себя в российском политическом театре роль главной оппозиционной силы.

Думаю, что в перспективе будет происходить идейная кристаллизация течений, существующих в нынешнем коммунистическом движении, и оформление их в идеологически однородные партии. Только, думается, происходить это будет не так, что социал-демократы уйдут к социал-демократам, народники — к народникам. Нынешним партиям, образовавшимся на развалинах КПСС, еще придется пройти через период распада и гибели (независимо от того, насколько «правильные» идейные позиции они занимают). Все дело в том, что эти организационные структуры уже доказали свою неэффективность и, вероятнее всего, новая волна движения будет связана в основном с новыми людьми и новыми организационными структурами, а обломки старых в лучшем случае составят некоторую часть исходного материала для их строительства. Пример КПРФ и РПК свидетельствует об этом. Новая волна движения еще не поднялась, а старые организационные структуры уже рушатся (хотя далеко еще не рухнули окончательно).

А теперь несколько слов о будущем и стратегии коммунистического движения в России.

Остается ли актуальной задача внесения социалистического сознания в ряды пролетариата? Эта формула хотя и неудачна, но по существу верна: собственную идейную основу пролетарское движение может выработать только совместно с работниками интеллектуального труда, профессиональными идеологами. Но придать движению социалистический характер нельзя — этот характер либо является объективной составляющей движения, либо не является. В лучшем случае можно помочь оформить движению последовательно социалистическую направленность. Организовать пролетарское движение тоже нельзя — оно организуется само, никто не может сделать это за него и извне его, хотя помогать такой самоорганизации опять-таки можно и должно. Коммунистическая партия и пролетарское движение не есть две отдельные, рядоположенные сущности. Коммунистическая партия (в соответствии с классическим марксизмом) есть лишь последовательное выражение и организационное оформление классовых устремлений пролетариата.

Мы переживаем период политической реакции, период политической пассивности масс. И вырабатывать свою стратегию мы должны применительно к реальным условиям этого периода, несомненно нацеливаясь на пробуждение революционной энергии, но не одурманивая себя революционными иллюзиями. Что же касается современной идеологии, то мы также только еще должны ее выработать.

К сожалению, в нашем движении преобладают крайности — от мерзкого ренегатского утверждения об исчерпанности лимита на революции до бакунинско-нечаевского революционного нетерпения, беспочвенного представления о том, что революцию можно пробудить в любой момент, была бы достаточно энергичная революционная организация. Вызревание революции есть объективный процесс. Революция может потерпеть поражение или победить в зависимости от качеств политической организации пролетариата, но никакая организация не может создать революционную ситуацию.

И работать нам предстоит здесь и сейчас, при ясном понимании, что революционной ситуации нет и в ближайшей (а может быть, и в довольно долгой) перспективе не предвидится.

Последнее замечание, которое мне хотелось бы сделать, — бессмысленно рассуждать о стратегии, не принимая во внимание мировую динамику экономического и социального развития и состояние международного рабочего и социалистического движения.

A.B. Бузгалин. Я хотел бы поспорить с А.И. Колгановым по ряду вопросов, среди которых главный — природа КПСС. Берусь утверждать, что как минимум первые полвека после Октябрьской революции коммунистическая партия включала пусть не миллионы, но многие десятки, если не сотни тысяч людей, которые общественные, социалистически ориентированные цели ставили выше личных, кто практически, своим трудом и жизнью, доказывал право на имя «коммунист». Это было меньшинство членов КПСС, но они были. И их жизнь и подвиг игнорировать нельзя. Он имеет всемирно-историческое значение.

Что же касается коммунистического движения в современной России, то оно оказалось (за исключением некоторых небольших организаций) весьма далеко от коммунизма как науки и идейного течения. Если под коммунизмом как теорией понимать систему знаний, показывающих предпосылки, пути и социальные силы движения к миру, который сам К. Маркс называл «царством свободы» (миру, лежащему «по ту сторону» всех форм социального отчуждения — рынка и капитала, классов и государства, идеологии и религии), то это идейное течение ныне актуально как никогда ранее. Мы — человечество — вступаем в эпоху глобального перехода к постиндустриальной системе, где все вызовы, рассматривавшиеся как предпосылки коммунизма, актуализируются в наибольшей степени.

В то же время, если мы вслед за радикальными праволиберальными критиками и ортодоксальными сторонниками этого течения называем «реальный социализм» никак иначе чем «коммунизмом», то этот «коммунизм» действительно давно уже дискредитировал сам себя и нынешняя ностальгия по сталинизму здесь мало что меняет, о чем я уже многократно писал (в том числе в предшествующих разделах этой книги).

Проблема, однако, состоит в том, что ныне пока еще крайне медленно осуществляется рождение идейного течения (и еще медленнее — общественного движения), которые бы последовательно выступали сторонниками не только целей, но и средств движения к новому обществу, адекватных вызовам «царства свободы». Коротко расшифровывая последнее, я бы указал на необходимость развития таких целей борьбы, как снятие частной собственности, рынка и государства; таких форм самоорганизации субъекта коммунистических преобразований, как свободные работающие ассоциации; таких методов борьбы, как реальное социальное творчество масс, снизу изменяющих этот мир, борясь за его социализацию, гуманизацию, экологизацию (об этих целях, средствах и субъектах я подробнее размышляю в других материалах, публикуемых в данной книге). С этой точки зрения подавляющее большинство нынешних коммунистических организаций и их членов гораздо дальше от коммунизма, чем многие из реальных участников новых социальных движений.

Вот почему у коммунистического движения в XXI веке есть будущее в той мере, в какой в современном мире (ив России в том числе) развивается реальный субъект ассоциированного социального творчества, борющийся за продвижение человечества (и нашего Отечества) к «царству свободы». Но у сталинских пародий на коммунизм будущего в новом мире нет.