Паша отстранился первым. Мы сидели и смотрели в глаза друг другу. Между нами воцарилась тишина. Ровно до тех пор, пока громкое урчание моего живота не нарушило эту идиллию.

Я зажмурилась от стыда, а Монтана улыбнулся.

— А теперь идем тебя кормить, папина дочка.

Мы вернулись во двор, уже будучи парой. Я все еще пребывала в полной растерянности. Тех двух парней в беседке не оказалось. По всей видимости, Марк попросил их уйти.

При виде нас, держащихся за руки, ребята присвистнули и начали хлопать в ладоши.

— Брат, ну, наконец-то, — улыбнулся Марк, а Монтана, устроившись за столом, притянул меня к себе, на колени. Он обнял меня за талию и поцеловал в плечо. Парень выглядел весьма довольным собой, в то время как мне было неуютно под их пристальными взглядами.

Слава богу, уже через пару минут все переключились на другие темы разговора, и, кажется, до нас уже никому не было дела. Позавтракав, ребята принялись обсуждать планы на день. Они собирались с кем-то встретиться в городе, поэтому и могли отвезти нас с Маринкой домой.

Паша был очень галантен. Едва ли не с рук меня кормил, следил за тем, чтобы я все съела и не осталась голодной. Аппетит, и правда, разыгрался не на шутку. И я удовольствием умяла все, что положил на мою тарелку Паша.

— Сегодня у меня останешься, — прошептал Монтана, касаясь губами моего плеча.

Я еще больше покраснела, потому что сказал он это в полной тишине. Абсолютно все взгляды были прикованы ко мне.

— Не выйдет, Монтана, у меня строгий папа, и он вряд ли отпустит, — улыбнулась, пряча взгляд.

— Ничего, папина дочка, мы что-нибудь придумаем.

— Монтана, расскажи теперь нам всем о вчерашнем подвиге, — раздался голос Марка. Я посмотрела на него удивленно.

— Как так вышло, что девчонок наших именно ты отбил от рук бандитов?

— Да какой там подвиг, — скривился Паша. — Не было никакого подвига. Я же вам не рыцарь на коне.

— И все же, — Марина игриво наматывала локон на палец. Монтана покосился на меня, улыбнулся.

— Я в городе провозился до вечера. Голодный, уставший, на последнюю электричку еле успел. По дороге прихватил в Маке Бургер. Сел у окна, капюшон на голову надел и ем его. Слышу, как в вагон какие-то пид… — посмотрел на меня и запнулся.

— Козлы зашли. Орут что-то, народ раскидывают по разным лавкам. Потом истошные крики. «Помогите». Смотрю на бургер, ну, не выкидывать же, и к ним не пойдешь, не попросишь подержать.

Все вокруг засмеялись.

— Пытаюсь быстро сожрать, едва не поперхнулся. А кто-то из вас кричит: «Неужели мужчин не осталось?!» — Паша посмотрел на меня.

— Думаю про себя: «Да, осталось, дайте доесть, блин». Только запихнул все в рот, выхожу, смотрю — их десять. Ну, и с набегу положил нескольких, и в тамбур.

— То есть ты не знал, что это мы? — удивилась Марина.

— Не-а. Вы же спиной ко мне были.

— А как ты там забаррикадировался в тамбуре? Человек шесть пытались дверь взломать — не вышло.

— Я дверь захлопнул, упал на пол и снизу подпер ногой дверную ручку. Нога выдерживает килограмм триста, так что, сколько бы их там ни было — на ручку нажать нереально. Лежу себе спокойно, прикрылся руками от стёкол, на случай, если окно дверное вздумают бить, и жду остановку.

— Ничего себе, догадался же, — присвистнул восторженно Марк.

— Да не я догадался, учитель у меня был хороший, Македон Ромка, — улыбнулся тепло Монтана. — Он много умного в мою башку вбил. Тут же, если не знаешь, как, не догадаешься никогда.

— Надеюсь, они не догнали тебя?

— Обижаешь, — усмехнулся Паша, поцеловав меня украдкой в висок. — У них были бы шансы меня догнать, только если бы я бежал со стиральной машинкой в руках…

Меня поражало то, как легко он говорит об этом. Словно ничего особенного не сделал. Не кичится своим поступком. Удивительный он парень.

У Паши завибрировал телефон. Од достал гаджет, а я увидела высвеченное имя. Ника. Внутри все замерло в волнении. Паша принял вызов и, прижав к уху трубку, поднял на меня улыбающийся взгляд.

— Привет, систер, — произнес, подмигнув мне. А я опустила глаза, пылая, как свекла. Ну, что я за идиотка? Как легко меня вывести из себя, честное слово.

— Да, завтра, как и планировали, идем на твою выставку, — продолжал телефонный разговор.

Я поднялась из-за стола, отошла в сторонку. Мне нужно было побыть одной, собраться с мыслями. Я теперь с Пашей. Подумать только, как быстро у нас все произошло. И мне дико стыдно за свою ревность. Но после отношений с Яром сложно так легко довериться кому бы то ни было. Зазвонил телефон. Папа.

— Да, папуль, — улыбнулась, взяв трубку.

— Я не понял, Морковка, а ты где? — раздалось ворчание в динамике.

— Я с Мариной на даче у ее родителей, ведь отпрашивалась у мамы…

Вдруг почувствовала, как со спины меня обнял Паша. Парень крепко прижал меня к груди и принялся покрывать поцелуями мою шею. Это было дико сексуально и немного щекотно.

— А как же наша воскресная утренняя игра? Я что, мяч сам себе забивать должен? — в голосе папы звучала обида. Мне стало стыдно. Я попыталась отстраниться от Паши, но он еще сильней прижал меня к себе.

— Пап, давай проведём ее вечером? Я приеду скоро, — с губ сорвался смешок, когда Монтана в очередной раз прошелся подбородком по моему плечу.

— Ну вот, родной отец уже не нужен, выросла дочка. Можно забивать на старенького папу.

— Пап, ты не старенький, — закатила глаза, понимая, что он снова чудит.

— Прощу, если выпьешь со мной сегодня вискаря за просмотром матча «Реал — Атлетико».

— Ты в курсе, что спаивать детей — это плохо?

— Так я ребенка-то и не спаиваю, — произнес с обидой в голосе. — Ты ж взрослая уже, дома вон не ночуешь, с отцом не играешь в футбик.

Монтана переходил все границы. Его рука уже забралась под одежду и ласкала живот. Я понимала, что в любой момент папа может учуять неладное, и тогда проблем не оберешься. Попыталась отстраниться от Паши, но он рыкнул и еще крепче прижал к себе.

— Все, давай, пап. Я тебя люблю, — поспешила сбросить вызов, а в следующий момент Паша развернул меня лицом к себе и накрыл мои губы своими. Все до единой мысли и тем более негодование улетучились мигом. Я запустила пальцы в его волосы, сжала слегка. Он подхватил меня под попу и усадил на что-то твердое. Его губы становились все напористее, его язык проникал в мой рот и заставлял мое тело пылать от желания. Я хотела его. Раствориться в этом парне, быть с ним, быть единым целым. Впервые за долгое время я чувствовала себя счастливой. И это радовало и пугало одновременно.