я выросла. Мебель была лучше. И это было странно. Почему кто-то бросил дом, не забрав хотя бы часть этой хорошей мебели?

Держась за перила, я смогла спуститься целой. Я вспотела и дрожала. Я потеряла больше крови из-за ножа Конрада, чем думала! Держась за столбик перил, я замерла и перевела дыхание, посмотрела на просторный фойе и огромное дерево в центре, пробившее крышу. Как дом еще стоял?

Призвав силы, я прошла к большой входной двери. Засов легко поддался, и дверь открылась. Снаружи я увидела лес, густой и темный. И не просто лес, а Шепчущий лес. Я бы его всюду узнала. Запах. Ощущение.

Никто в здравом разуме не строил бы дом посреди Шепчущего леса.

— Тут проклятие, — прошептала я, сжимая ручку двери. — Проклятие… где-то…

Дрожь пробежала по моей спине. Я зашла и закрыла дверь. Я не была готова выйти в лес без обуви, оружия и плана. Но что мне делать? Я не поддалась приказу бабули, как далеко это сопротивление меня заведет? Я могла убежать подальше от ее влияния? Или приказ меня все-таки подавит, снова поработит?

Я обошла дерево и прошла в дальнюю часть дома, где длинный коридор тянулся справа и слева. Но впереди была дверь, и она была приоткрытой. Я прошла туда и попала в роскошную гостиную. Тут зарослей было больше, чем в спальне наверху, но я все еще могла различить мебель и ковер среди зелени и листьев на полу. Окна были широко открыты, и лозы забрались в них и поднялись по стенам. Место могло показаться разбитым, но выглядело почти мирно.

Я повернулась, чтобы дальше осмотреть дом, но мой взгляд упал на маленький черный буфет с узором из птиц и цветов. Сверху стояли маленькие портреты. Даже издалека меня влекло к этим нарисованным пронзительным взглядам.

Хмурясь, я подошла ближе. Меня привлек центральный портрет — юноша, бритый, с каштановыми волосами, в нарядном пиджаке с кружевным воротником. Его глаза были ясными, лицо было квадратным и красивым, с намеком на упрямство в челюсти.

Я взяла портрет, повернула его к свету из ближайшего окна. Если бы я не знала лучше, я подумала бы… что это… Нет, я была уверена, что это был Дир. Даже без бороды и серых растрепанных волос я узнала эти глаза. Хотя я не видела в них такое выражение. Такую уверенность, юмор и решимость.

Было странно, вед я видела его в облике человека, в нем всегда был след волка. Ощущалось даже неправильно видеть его человеком, без проклятия. Словно чего-то не хватало. Он был просто красивым юношей с твердой челюстью. Я не знала, нравился ли он мне таким.

Не важно, нравился ли он мне.

Я опустила картину, хмурясь. Я хотела развернуться, но рядом была другая картина. Я подняла ее. Эта была куда меньше других, но портрет в рамке был отличным, идеально изображал нежную девушку с каштановыми волосами и теплыми карими глазами. Ее розовый рот был чуть изогнут возле уголка. Она выглядела… знакомо…

— Ты проснулась.

Я повернулась, дернула раненое плечо, ощутила вспышку боли. Дир стоял на пороге. Не юноша с портрета. Нет, это был Дир, которого я знала. Волк. Монстр. Уже прошел полдень, и возле глаз и лба он начинал напоминать человека. Но он не был человеком.

Я глупо глядела на него. Сердце колотилось, и я ощущала себя как вор, пойманный с поличным. Я боялась опустить портрет и привлечь к нему внимание.

— Я… ты… — что мне говорить? С чего начать? — выпалила я.

Дир прошел в комнату. Он склонился, руки поддерживали большое тело. Он только через часы сможет снова ходить на двух ногах. Его странные желтые глаза смотрели на меня, и я пыталась увидеть в них человека.

Он опустил взгляд и заметил картину в моей ладони. Я подавила желание спрятать ее за спиной. Оборотень посмотрел мне в глаза.

— Это, — он почти рычал, — мой дом.

Его дом? Мой разум не хотел принимать эту мысль, пока я смотрела на это жуткое лицо. Но я всегда знала, что он не был оборотнем с рождения. Он откуда-то появился.

Я вдруг захотела узнать больше, но и не хотела знать. Сотня вопросов собралась на языке, но страх подавлял их. Я не знала, чего боялась.

Тишина между нами длилась слишком долго. Мне нужно было хоть что-то сказать.

— Тут… мило, — вяло выдавила я.

Рот Дира был чересчур волчьим, чтобы он мог улыбнуться, но веселье мелькнуло в глазах.

— Мой дедушка его построил. Старик Эдвирд Фэндар, скромный торговец. Ну… не такой скромный. Он сделал дом в стиле джентльмена. У него были амбиции. Как и у его сына, моего отца.

Оборотень пересек комнату, крупный в когда-то изящной комнате. Я хотела сжаться, когда он приблизился, но устояла. Он замер рядом со мной, указал на одну из маленьких картин на верхней полке буфета.

— Вот он. Мой дедушка, — палец с когтем указал на картину седеющего мужчины с квадратной челюстью, еще красивого, хоть и строгого. Его глаза были волчьими, как у Дира. — А это мой отец, — он указал на соседний портрет. Этот мужчина был тоньше и бледнее предка, но в его лице волк был заметнее. — А вот моя мать, — оборотень поднял третий портрет, там была милая молодая женщина с золотистыми волосами. Он отдал его мне.

Я взяла картину, перевела взгляд с ее лица на портрет юноши в центре полки. Они были очень похожи, мать и сын. Он унаследовал ее красоту. Но не так много, чтобы казаться нежным. Сила его отца тоже была в нем.

— Она была милой, — сказала я.

— Она была Мокарин, — сказал Дир, словно это должно было что-то означать для меня. — Старая семья с деньгами и связями. Моему отцу повезло завоевать ее руку, и он знал это. Они оба многое ожидали от меня.

Он повернулся к портрету юноши. Себя. Я смотрела на его лице, пока он смотрел на то, каким был раньше. Было сложно прочесть эмоции человека на звериных чертах, но его глаза… они многое раскрывали. Печаль. Тоску. Сожаление. И гнев. Всегда кипящий гнев.

Я молчала. Я знала, что он скажет больше. Может, стоило задать пару вопросов, попытаться раскрыть его. Но я не могла. Я просто стояла и ждала.

— Они послали меня в хороший университет в Вимборне, — сказал оборотень. Эти слова из этого ужасного рта звучали почти смешно. Кто мог подумать, что этот монстр был в университете? — Мой народ, — продолжил он, — не был