Особо стильно в канву сюжетов а-ля будущее укладывался пространный репортаж про вновь начинающийся мировой кризис и падение спроса на автомобили в Америке. Не претерпел заметных изменений и логический вывод из сего досадного факта: корпорация GM уже не сможет, как в былые тучные времена, продавать по два миллиона автомобилей в год,[95] поэтому вот-вот попадет под пресс категорически неразрешимых экономических проблем, соответственно, непременно начнет выкидывать рабочий класс целыми цехами на грязные улицы Чикаго. А там подтянутся забастовки, манифестации, обрушение многотрилионной пирамиды долгов, и в завершение – полный крах «цитадели демократии».

Ощущение портила лишь одна ложка дегтя. По странному стечению антисоветских обстоятельств, на следующей же странице чья-то добрая душа с задором и надеждами на скорые перемены подробно описала, турне самого предсовнаркома, товарища Рыкова, по Сталинградской губернии на лучшем из имеющихся Mercedes-Benz… 1912-го года издания. Ни грамма не постеснявшись, а скорее, просто не осознавая комизма ситуации, бойкий щелкопер в красках отобразил починку колеса восемнадцатилетнего рыдвана в деревенской кузнице путем насадки пары деревянных ободов с подкладкой из плотно свитой соломы отечественного производства. В качестве же оправдания сего прискорбного факта шла сдача главной военной тайны страны: чего ждать от Поволжья, если в самом Ленинграде зарегистрировано только 726 легковушек?[96]

Общей картины, впрочем, сей забавный сюжет не ломал. Мне пришлось в очередной раз признаться самому себе: победители в революции и гражданской войне, они же обладатели членских книжечек ВКП(б), за дюжину лет умудрились вполне комфортно устроиться на обломках Российской Империи. Еще и местечко оставили для свиты из примазавшихся попутчиков и лизоблюдов. И пусть прямо сейчас им не по карману даже мечта клерка – аскетичный Ford Model А, в душе коммунисты-начальники вполне дозрели до идеи буржуазных покатушек: с женами по магазинам, с любовницами на доставшиеся в наследство от «проклятого царизма» роскошные имения-дачи.

Порукой тому очень недурные зарплаты и возможности практически неограниченного карьерного роста. При отсутствии старых кадров полные бараны с правильной родословной умудряются удерживать статусные руководящие посты, а чуть более грамотные и шустрые мгновенно дорастают до несусветных должностей. Они получают премии, пайки и комнаты с мебелью в отобранных у контры квартирах. К ним на шею с самыми что ни на есть серьезными намерениями вешаются юные красавицы. Доступны веселые загородные кутежи с девочками и бильярдом, попойки в ресторанах, а также прочие скучные патриархальные забавы: охота, пьянка и рыбалка. Наконец те, что в чинах чуть повыше среднего, не имеют проблем с выездом за границу.

В дополнение к перечисленному не стоит забывать: над «авангардом пролетариата» ГПУ невластно, в случае любого, в том числе махрово-уголовного преступления коммуниста сперва должна судить Партколлегия местной или, при наличии высокого поста, центральной Контрольной Комиссии. Соответственно машина убийства и унижения может добраться до них лишь после «исключения из рядов»,[97] что есть дело крайне непростое – друзья и соратники не сдадут без боя. Поэтому чувствуют они себя в полной безопасности, совсем как дворяне эпохи «золотой Екатерины», эдакий достаточный для управления страной неподсудный и неподатный процент.[98] Для поддержки своего «высокородного» статуса многие из партийцев тренируются с оружием как настоящие господа, всего разницы – наган вместо благородной шпаги. Никак не пойму только, почему они так стеснялись пускать его в ход в тридцать седьмом.

Восхищаться ли мне коммунистами? Ненавидеть? Завидовать? Какие глупости! Наивные, трудолюбивые коняги местного «Скотного двора»[99] достойны лишь жалости. Они вступали в ряды ВКП(б) за повешенным перед мордой лица благородным лозунгом «все животные равны», надеялись дать власть советам, недра народу, землю крестьянам. Многие до сих пор совершенно искренне гробят за фальшивую мечту здоровье, а то и саму жизнь. Однако простить их, особенно после близкого знакомства со свежеоткормленными псами или стражами революции не могу и не буду. Кто-то как не они обязан нести ответственность за молчаливое сглатывание подлой добавки «…но некоторые животные равнее других» и закономерное перерождение правящей партии в монстра. За назидательный пример, в котором «честное исполнение своего долга множеством умных и добрых людей» приводит к втаптыванию в лагерную пыль миллионов ни в чем не повинных крестьян, рабочих, управленцев, инженеров… А также их жен, детей и прочих близких и дальних родственников.

Нужно остановить метаморфозу. Любой ценой, хуже все равно быть не может.

– Леш, а не пойти ли нам до ресторана? – прервал мою задумчивость жизнерадостный голос Якова. – Гляди, время за полдень ушло, скоро Киев, он хоть не столица,[100] да оголодавшим гражданам до того дела нет. А ну как понабьются по вагонам, толком не поесть будет.

Риторический вопрос! Какие могут быть возражения? Опыт завтрака и его побочное следствие – досадная капелька соуса на брюках, показали – вкушать местные деликатесы за маленьким, подрагивающим столиком не слишком удобно. Да и хоть чуть-чуть размяться явно не мешает.

Путешествие по коридорам не заняло и пары минут. И вот он, элитный советский вагон-ресторан. Никакого сравнения со скромными европейскими собратьями, напротив, полное отсутствие дорожного аскетизма и компромиссов форм. Тяжелые, но с изыском столы красного дерева, на выставленных тарелках словно отлитые из гипса пирамиды салфеток. Стулья с убедительными мягкими округлостями сидений и спинок, обшитых плюшем в тон к тканевым вставкам панелей стен. Едва прозрачная застиранная кисея и плотные бордовые шторы с неуклюжими ламбрекенами погружают изрядно сдобренное табачным дымом пространство под приятный рассеянный свет. Посетителей немного…

– Вот черт! – тихо ругнулся мне в спину партнер. – Папиросы забыл!