А утром 1 октября на аэродроме приземлился знакомый «Хадсон», из которого вылез Каменев. Когда все пообнимались, он сообщил, что прилетел забрать их отсюда, ссылка кончилась.

Личный состав еще не успел построиться, когда прилетел Вершинин. Константин Андреевич тепло попрощался с гвардейцами, поблагодарил за службу.

– Жаль, что улетаешь! У меня полком бы командовал!

– Спасибо за доверие, товарищ генерал! Я лучше к себе домой, там мои ребята, с которыми я с первого дня войны. И не только.

Вершинин пожал на прощание руку, и Олега обступили теперь уже бывшие подчиненные, генерал объявил Кострову капитана и назначил командиром полка. Женя грустно покачал головой:

– Жаль, что вы улетаете. И спасибо вам за все. Владлен меня тоже многому научил.

– Будь жив, Женя!

Передал дела Даниле, взял у взволнованного Пампушкина документы, еще раз помахал всем рукой и полез в «Хадсон».

Сказать, что встреча в родном полку была радостной, ничего не сказать. Тискали так, что более слабого просто придушили бы («хорошо, что я попался, другого бы убили давно»). Вечером душевно посидели за вечерним чаем, народ выпил по чуть-чуть. Активность вражеской авиации сошла почти на нет, изредка беспокоили эксперты-охотники, но с 7-м гвардейским связываться боялись. Полк неторопливо и методично приводил в порядок матчасть, людям просто предоставили заслуженный отдых в виде не очень напряженной работы. За чаем Олег и Владлен рассказали про бои на юге, народ поделился своими впечатлениями. Договорились обсудить все серьезно днем, на свежую голову. Немцы на месте тоже не стояли, пытались противодействовать и придумывать контрмеры на наш отечественный лом. Надо было все спокойно обмозговать.

Валера встретил хозяина воплями, терся об ноги, залез на руки и мурлыкал, как танковый дизель. Он совсем отъелся и стал солидным молодым котом каких-то катастрофических (катастрофических) размеров. Таких огромных котов Олегу видеть еще не приходилось, не иначе его мамаша сблудила со снежным барсом. При этом он был привязан к хозяину, как собака. И был все так же разговорчив – мурчал, мяукал, попискивал, издавал квакающие звуки и даже что-то похожее на хмыканье. Тональность менялась от тонкого писка до баса, сделавшего бы честь небольших размеров льву.

Настя улетела по заданию в штаб фронта, должна была вернуться только завтра, так что встреча откладывалась. Олегу хотелось подарить девушке что-нибудь необычное. Перед отлетом он увидел в соседней станице на огороде прекрасные георгины. Хозяйка, школьная учительница биологии, сама сделала ему шикарный букет. Теперь он стоял в ведре с водой у Олега в комнате.

Когда летчица посадила свой У-2, то сразу направилась в штаб, чтобы сдать привезенные документы. Два солдата тащили за ней ящики с какими-то запчастями или приборами. Вскоре девушка вышла из штаба и стала оглядываться, видимо, узнала о возвращении Северова. Заметив его, она бросилась было к нему, но потом перешла на шаг, словно стесняясь своего порыва. Олег пошел ей навстречу.

– Здравствуй, Настюша!

– Здравствуйте! – щеки ее раскраснелись, она вдруг отвела глаза.

– Это тебе, – Северов достал из-за спины букет.

Глаза девушки, и без того огромные, стали еще больше от удивления.

– Какая красота! Откуда в такое время цветы?

– Я же с юга прилетел. Это здесь осень, а там еще очень тепло.

– Спасибо! – девушка осторожно взяла букет. – Жаль, что скоро завянет.

– Красота – штука хрупкая и недолговечная.

– А вы философ.

– А ты ждала меня?

Настя спрятала лицо за букетом.

– Я беспокоилась.

– А Валера о тебе заботился, мышей на прикорм носил?

Летчица засмеялась.

– У нас бы такой переполох случился, если бы он мышь принес, представить страшно.

– А ты мышей боишься?

– Мышей все девушки боятся.

Олега позвали в штаб, а Настя пошла хвастаться букетом.

Новость оказалась обычной, Северова вызывали в штаб фронта через пять дней. Удивительно, что предупреждают так заранее. Оказалось, что вызывают «с вещами». Что бы это значило?

В кабинете Сталина началось совещание, присутствовали Василевский, Шапошников и Молотов. Как обычно, повода никто не знал, все наблюдали за неспешно ходящим по кабинету Верховным и ждали, что он скажет. Наконец Иосиф Виссарионович остановился и, глядя в окно, произнес:

– Летом я получил письмо от Уинстона Черчилля. В нем он информирует о ходе военных действий на морском театре, положении на фронтах в Северной Африке и в Юго-Восточной Азии, а также дальнейших перспективах поставок в нашу страну. Он также выразил обеспокоенность обстановкой, сложившейся в Северной Африке, дела у англичан там идут неважно.

По знаку хозяина кабинета Василевский коротко обрисовал ситуацию:

– По имеющимся разведданным, Гитлер принял решение об усилении армии «Африка» и перебросил туда значительные подкрепления. Кроме 164-й легкой дивизии «Африка», полученной Роммелем летом, ему передаются еще три моторизованные дивизии, оснащенные новейшей техникой, рассматривается возможность передачи еще двух дивизий. Усиливается и группировка Люфтваффе. Причиной такого неожиданного решения фюрера стала высказанная рядом высших офицеров Вермахта и Кригсмарине мысль, что доступ к нефтеносным районам Кавказа и Ближнего Востока проще получить через Северную Африку, чем через СССР. Гитлеру была представлена аналитическая записка, в которой произведен расчет, показывающий, что пять дивизий, переброшенные в Египет, способны кардинально изменить ситуацию, в то же время дополнительные пять дивизий на Восточном фронте такого изменения обстановки не вызовут. Переброска еще не завершена, но Роммель успешно продвигается к Каиру и уже находится примерно в двухстах километрах от него. Союзники также усиливают свои войска, хотя переброска подкреплений затруднена. Ими разрабатывалась операция высадки в Алжире и Марокко, но в создавшихся условиях они отказались от этой идеи и занялись собственно Египтом. Трудность посылки подкреплений заключается в том, что доставка грузов и войск по Средиземному морю практически парализована действиями авиации и флота стран Оси, а путь вокруг Африки очень длинный и также небезопасный. В Индийском океане действуют подводные лодки противника, даже японцы отметились. Союзники обеспокоены сложившейся обстановкой, но не считают ее критической. Точные количественные оценки затруднены, но можно с уверенностью сказать, что силы союзников существенно, раза в полтора-два превосходят немецко-итальянские, однако Роммель пока действует гораздо более успешно.

Дав некоторое время присутствующим оценить полученную информацию, Сталин продолжил:

– В письме прямо не сказано, но прослеживается мысль, что союзники, в первую очередь англичане, помогают нам не только поставками вооружений, техники и материалов, но и несут, так сказать, боевую нагрузку. Поэтому премьер-министр коснулся Северной Африки, именно там союзные сухопутные войска имеют непосредственный контакт с противником. В своем письме Черчиллю я, в частности, напомнил о том, как в 1941 году пилоты английских ВВС воевали у нас в Заполярье, и предложил выделить авиационное соединение для действий в Египте. И недавно получил ответ, в котором премьер-министр приветствует данный шаг, способствующий укреплению нашего военного сотрудничества.